«Жизнь прожита большая и интересная», — призналась Алферова. И тут с народной артисткой точно не поспоришь! В течение двух часов она делилась историями из жизни, показывала фрагменты известных фильмов, вспоминала о работе с великими коллегами, kak сообщает Стархит.
«Мне довелось провожать много талантливых людей. Время такое, и оно все не легче. Люди нашей профессии нервные, тонкие, очень быстро уходят. И ряды уже не смыкаются, как раньше! Скольких я уже потеряла — Миронов, Пельтцер, Леонов, Янковский, Гафт, Евстигнеев, Даль, Абдулов! Их уже нет… Не сомкнулись ряды. В „Ленкоме“ столько талантов, смотрели разных. Но никто не заменил Абдулова, никто не заменил Янковского. Вот эти дыры, пустота так и остались, — сокрушается Ирина Ивановна. — Вы не представляете, что это были за люди. Вот уже и Чурикова…. Уверяю вас, они были замечательными. Пишут про них разное, но это не главное. Они жили творчеством! Вот Саша Абдулов. Ну пил. Но он не пьющий. Он пил не для того, чтобы напиться, а потому что не мог заснуть. Он пил, чтобы продержаться два дня, три. Ему нужно было высказать все, что накопилось, потому что сцены не хватало. Пьющий человек — я знаю, что это такое: когда дома не задерживается спиртное. А у нас дома всегда было спиртное спокойно. Выпить на сцене? Это просто невозможно, после — да. Это я в его защиту сейчас говорю».
Рассказала Ирина Ивановна о многочисленных гастролях, а также о случаях, которые происходили с артистами как за границей, так и в родной стране. Времена были разные, случалось, нечего было есть, нечего надеть. Кроме того, не раз Алферовой приходилось выступать и в горячих точках вместе с коллегами. Не все, правда, доезжали.
«Когда мы собирались в Афганистан, планировалась очень большая команда. Но на разных этапах все поотпадали — до Шереметьево доехали единицы: кто заболел, кто забеременел, кто испугался, — поделилась артистка. — Вот Тамара Гвердцители, которая должна была с нами поехать, испугалась. Она была такая смешная. Помню, мы только прибыли в Кабул, все еще молоденькие, сидим на завтраке в столовой. И вдруг она как закричит: „Водки! Дайте скорее водки стакан!“ Тамара Гвердцители, нежная девочка. И объясняет, мол, мама сказала, что я обязательно должна выпить стакан водки, а если не выпью, то отравлюсь. И действительно, мы все отравились. Питались же консервами — они не все были хорошие. Лежали потом в госпитале под капельницами. И вот Тамара потом не поехала дальше, осталась у наших дипломатов. Сказала, горло болит, не может разговаривать. А когда мы вернулись, ей единственной дали какую-то медаль, дали звание, вмонтировали в нашу фотографию на танке. Я почему-то это запомнила — ну как человек так может? Ну, не важно, пусть будет на ее совести, она все равно талантливая!»
