Когда дочь второй раз вышла замуж, я не могла поверить, кого она выбрала. Зять мой недавно отбывал наказание в местах не столь отдаленных, и доверия мне не внушал. Но окончательным ударом стало сообщение Ольги о том, что она беременна.
Я рано осталась одна. Игоря не стало, когда он был совсем молодым. Он ушел, оставив меня с восьмилетней дочкой на руках. К счастью, он успел достроить нам дом, да и денег кое-каких скопил. Их ненадолго хватило, но все же, когда Игоря не стало, они мне очень пригодились. Потом долгие годы я словно во сне была – работа-работа-работа. Дочь надо было поднимать – растить, кормить, одевать, учить. Я и полы мыла, и ухаживала за дедком по желанию его зажиточной дочери, что жила на соседней улице в роскошном коттедже, за любое дело бралась, лишь бы платили.
Иногда так тяжело было, что есть в сковороде две котлеты, и я вторую не беру себе, Олечке отдаю. Спала урывками, ни свет ни заря подъем. Еще же огород в своем доме, хоть и не многочисленная, но животина. С мужем даже корову держали, но когда его не стало, я поняла, что одна не справлюсь, и Звездоню продала в хорошие руки. Мама моя жила далеко, и только и могла, что редко приезжать да звонить.
Я часто в трубку ей ревела как устала, и та вместе со мной плакала, утешала. После таких разговоров с ней, становилось мне немного легче, и, глядя на дочку, понимала я, что есть во мне силы, потому что сдаваться нельзя. Дети держат, и даже в самые темные дни, когда руки опускаются, их взгляд и маленькие теплые руки – это якорь и маяк для матери в этом мире. Пока родила, и не думала, что это такая великая магия. А когда взяла Олю на руки, тут-то все и перевернулось, изменилось.
Когда Оля подросла, и мы решали, уйдет ли она после девяти классов, или все же будет оканчивать одиннадцать, я настаивала, что в ВУЗ ей идти не стоит. Я не была слепа, и видела, что Оля в учебе звезд с неба не хватает. Уговорила ее пойти учиться на швею, но и там дочь чудила, и несколько раз едва не вылетела. Но я рассуждала так – если умеешь что руками делать, это всегда прокормит. Швея, как врач, как учитель, без куска хлеба никогда не останется. Но Ольга не рвалась ни учиться, ни тем более работать.
В семнадцать лет познакомилась она с парнем из хорошей семьи. Олег был старше моей дочки, и зарабатывал очень хорошо, да к тому же был влюблен в Ольгу без памяти. Я радовалась за дочь – привалило же счастье такого мужчину хорошего встретить! В восемнадцать Оля вышла за Олега замуж, перебрались жить в его просторную квартиру. Дочь приезжала ко мне редко, да и я старалась не навязываться – взрослая уже, своя жизнь у нее, семья, муж. До матери ли тут? Но когда встречались, удивлялась какая дорогая на Ольге теперь одежда, сколько золотых украшений. Баловал ее Олег, любил. Но Ольга и этого не оценила.
Как-то пришла ко мне вечером вся в слезах.
— Что за беда? — спрашиваю я ее, напуганная.
— Олег меня выгнал и сказал, что бросает!
— Да как же так? За что? Почему? Он так любил тебя, я же видела, я знаю!
Оказалось, что Ольга сама виновата. Пока муж был в командировке, она закрутила роман с его коллегой. Олег вернулся раньше назначенного срока, и увидел все, что нужно. Разгневанный обманутый супруг выгнал взашей мужика, а жене сказал, чтобы собирала свои вещи и выметалась. Да еще и сделал так, что ей почти ни копейки не досталось. Последнее особенно обижало Ольгу – мол, обязан был обеспечить. И это притом, что, будучи замужем, после окончания учебы, моя дочь не работала ни дня, а жила за счет Олега. И все бы всех устраивало, он никогда ее этим не упрекал, если бы верность хранила. Тут уж зять мой не стерпел, и я его понимала, и дочь свою осуждала. Она такой счастливый билет с ним вытянула, и сама же по такой глупости потеряла все.
Но у Ольги было то, что она умела использовать в своих корыстных целях – красота. Лицом и статью пошла моя дочь в прабабку свою по отцу. Судя по старым фото, та была настоящая красавица. Миндалевидный разрез огромных глаз, белоснежная кожа, темные волосы с каким-то вишневым, очень необычным отливом, коса толщиной с руку – и все это Ольга унаследовала. Мы шли с ней по улице, и на нее мужчины шеи сворачивали. Что внутри ведь не видно на первый взгляд, а видна вот эта чарующая притягательная прелесть – быстрый взгляд темных глаз, изящное движение тонкой кисти руки, плавная походка.
Так что Ольга в девках опять моя не засиделась, но на этот раз я была в шоке от ее выбора. Семен побывал в местах не столь отдаленных, и вышел не так давно. Дочь пригласила меня в гости познакомиться со своим новым кавалером. Грубый, невоспитанный, весь в каких-то жутких синих наколках, он громко смеялся, показывая значительный недостаток зубов во рту. После интеллигентного красивого и ухоженного Олега, Семен производил удручающее впечатление. После я пыталась поговорить с дочерью.
— Оль, ну разве пара он тебе? Ты посмотри на него – ни воспитания, ни работы нормальной, ничего за ним нет. На что ты польстилась, не пойму?
— Ох, мама! Сердцу не прикажешь! Он настоящий мужчина, не то что мой бывший… — легкомысленно отмахивалась Ольга.
И вот теперь она звонит мне, и сообщает, что в положении. Нет, я, конечно, внуков хотела. Какая же женщина их не ждет и не хочет? Но не от такого папашки, и не в таких условиях. Ольга с Семеном жили на съемной квартире, постоянной работы у моего новоявленного зятя не было, он перебивался какими-то сомнительными шабашками, и за квартиру платили с вечными задержками, чем очень злили владельцев жилья.
Я беспокоилась, каким будет мой внук с такой наследственностью, уживутся ли дочь с зятем, да и многие другие тревоги меня не покидали, но я даже подумать не могла, что дальше все обернется скандалом.
Дочь позвонила мне, и сказала, что они хотят приехать с Семеном на выходные. Я согласилась. У меня в деревне хорошо – воздух свежий, недалеко река, на огороде овощи и ягоды свои. Раз дочь в положении, ей полезно будет развеяться. Помощи от детей я не ждала – давно отчаялась, что Ольга в чем-то подсобит мне хотя бы на грядках, не то что с животиной и в доме.
Приехали мои гости утром, дочь была одета в бирюзовое легкое платье, что обтягивало внушительный живот. Я улыбнулась, пригласила всех к столу. Специально в пять утра встала, пирогов напекла, полы вымыла, вещи прибрала. Дом у меня был хоть и старый, но ухоженный, чистый. В нем до сих пор была огромная русская печь, из которой пироги выходили на загляденье. Газовая плита и духовка электрическая тоже у меня были, но я редко на них готовила, предпочитая печку. Давно приладилась я и с ухватами и с противнями, и все из печи казалось мне вкуснее, вот новую технику я и забросила.
Ольга с зятем приехали с пустыми руками. Ну, да это ничего, лишь бы здоровы были и жили ладно. Семен ходил по дому, заложив руки на спину, презрительно оглядывал фото на стенах в рамках, старенькие клетчатые занавески, деревянные рамы на окнах. Могла бы я себе позволить пластиковые, но специально не ставила их, так как мне казалось, что в деревянном доме с деревянными рамами легче дышится.
— Кого ждем-то хоть? — спросила я у Ольги, кивая на живот.
— Сказали на УЗИ, мальчишка будет. — ответила дочь.
— Наследник! — с гордостью выпятив грудь сказал Семен.
«Было бы что у тебя наследовать!» — подумала я, а вслух сказала:
— Поешьте и отдыхайте, раз приехали, то и на реку сходите, на солнышке посидите. Тебе, Оля, в твоем положении надо беречься, не переутомляйся. С дороги, как никак
— Да не переживай мам, я здорова, совершенно меня мое положение не тревожит. И мы не просто так к тебе приехали, а по делу.
— По какому такому это делу?
— Мы покупателя на твой дом уже нашли, ты только документы подпиши — Потребовали от меня дочь с зятем
Я удивленно моргнула:
— Каких таких покупателей? Я не намерена дом свой продавать.
— Мама, ну сама рассуди! — ударилась в объяснения дочь, — Тебе уже за шестьдесят, ты не молодеешь. Я вот-вот рожу, с ребенком будет помощь нужна. Ну как ты в своем доме, особенно зимой? Мы продадим твой дом, купим в городе квартиру, и тебя заберем. Живи на всем готовом, внучку радуйся. Ну, разве не хорошо мы с Семой придумали?
— Нет, не хорошо! Я из своего дома не уеду, а квартиру покупайте своими силами. Я тебя вырастила, долг свой выполнила, больше ничем тебе не обязана.
— Ладно, мама, как знаешь. Семен, пойдем выйдем, мне на воздух надо.
Дочь поднялась демонстративно тяжело, придерживая поясницу. Утиной, характерной для беременных, походкой пошла прочь из дома, Семен последовал за женой. Я не желала подслушивать, просто ноги как-то сами понесли меня к окну, через которое весь разговор был мне отлично слышен.
— Не хочет по-хорошему, заставим! — говорил мой зятек.
— Опомнись, это моя мама. Если уж упрется, ничего не поделаешь.
С горечью я улыбнулась – еще и на старости грозить мне будут. И точно, когда дочь вернулась вместе с супругом, то сразу заявила:
— Раз ты так, внука вообще не увидишь! Ни мы к тебе больше не приедем, ни ты к нам. Живи как хочешь в своей хоромине, мне дела нет до тебя!
— Ну, коли так, что же поделаешь. Буду жить. — отозвалась я.
— Будьте внимательней. Опять же, вдруг что-то случиться может. Всякое бывает – поскользнётесь, например, зимой, или сосулька упадет. — сказал зять.
— Знаешь что, Семен. У нас ведь тут деревня, все друг друга знают. Я после твоих слов всем соседям наш разговор расскажу, так что если что случиться со мной, так милиционеры будут знать причину случайности, да с тебя, дорогой зять, спросят. А послужной списочек твой и так органам известен, так что дважды подумай, прежде чем мне сосульки организовывать. Понял?
После сказанного, Семен заметно сник, и глазки обеспокоенно забегали на покрасневшем от моей отповеди лице.
— Дом ты продавать не будешь? Это твое окончательное решение? — дочь смотрела мне прямо в глаза, вызывающе выпятив живот.
— Нет, Ольга, не буду. Раз не хочешь со мной общаться и чтобы внук меня знал – твоя воля. А моя воля век свой дожить в доме, что отец твой своими руками для меня и тебя построил.
Дочь с зятем уехали. Я даже проводить не вышла – ноги от волнения словно ватные стали. Сидела на кухне, окунув лицо в дрожащие ладони, и слезы капали на стол, просачиваясь сквозь пальцы. Как горько, что единственный родной мой человек вот так хотел поступить со мной. Где я упустила Ольгу? Ведь любила, для нее одной после ухода мужа жила. Лучший кусок ей, лучшее платье. От себя отрывала, а ей отдавала. Где ошиблась я, что дочь выросла такой эгоисткой?
Перелюбила, перебаловала – так что ли, выходит? Но теперь не воротишь времени назад, теперь надо жить с тем, что есть. Ольга от меня отреклась. Внука я не увижу. Последнее особенно больно. Качала бы я мальчишечку, играла с ним, кашу б ему варила. Так соскучилась уже по маленьким. За такими невеселыми мыслями несколько часов я просидела, потом пошла коз и курей кормить, да в огороде покопаться ещё нужно. Солнце уже так не пекло, и было самое время за работу браться. Всегда отвлекало меня в земле копаться – лечит она, забирает тревоги, тяжкие думы.
Прошло несколько месяцев. От соседки я узнала, что Ольга родила мальчика, назвали Дениской. Четыре триста родился, внучок-богатырь. Семен Ольгу с ребенком бросил, та осталась одна. После беременности она сильно поправилась, расплылась. Красоты поубавилось, да с грудным дитем не больно-то кинешься за мужиками на охоту.
Мыкалась одна с дитем, но мне не разу не позвонила. Я тревожилась, конечно, как они там, родные мои. Я и писала Ольге и звонила, но все впустую. Дочь ни разу на мой звонок и смс не ответила, словно я для нее чужая. Постепенно я отступилась – перестала пытаться достучаться до дочки. О том, как живет, от соседки узнавала. У нее дочь старшая как раз в соседнем доме с Ольгой жила, все и передавала как и что у моих.
Слова Семена, по счастью, так пустыми словами и остались. Ничего со мной не случилось, кроме разбитого дочерью сердца. Ни дня не проходило, чтобы я об Ольге и Денисе не думала. И верила, надеялась, что опомнится дочь, хотя бы ради сына своего новорожденного, и позвонит мне, приедет, простим мы друг друга. Это пока она сама у себя была – ветер и прах, девка. А как ребенка родишь, щелкает что-то в голове, свою мать вспоминаешь, потому что сама теперь матерью стала. На то и уповала я, потому что душа болела и болела, и отпустить единственных родных мне людей не могла.
Неужели счастье так близко, но все еще недоступно?
Когда же наступит тот день, когда страх отпустит?
Судьба, обманом отобравшая дерзкие мечты, уже близка.
Она была готова всё потерять ради иллюзии счастья.
Она не была лишь сестрой, её искали как единственную.
Неожиданное письмо может изменить всё!
