«Но всё-таки… Восемьдесят лет. Это ведь не шутка» — грустно подумала Лидия Васильевна, ожидая хоть немного внимания на свой день рождения

​

​Баба Лидия сидела за кухонным столом, устало потирая руки. На улице было тихо, непривычно тихо, даже воробьи почему-то молчали. Обычно их щебетание было едва ли не единственным живым звуком в её старом дворе. Но сегодня что-то словно выжгло эту обыденную радость. На плите стоял старый эмалированный чайник, с которого давно уже слезла краска. Он остыл ещё с утра. Рядом лежали несколько аккуратно нарезанных кусочков сахара — привычка из тех времён, когда сахаром не разбрасывались, а каждый кусочек был на вес золота.​

​Лидия Васильевна смотрела в окно. Двор казался серым, даже несмотря на яркий солнечный день. На ветру лениво покачивались полотенца на соседской верёвке. Соседка, как всегда, забыла их снять, и они обветрились так, что казались частью пейзажа. Ветер тянулся из-за огорода, где когда-то они с мужем выращивали картошку, морковку, да лук. Теперь там стояли пустые грядки, заросшие сорняками, как и её жизнь, казалось, заросла этой серой, незаметной рутиной.​

​День рождения… Восемьдесят лет. Лидия Васильевна никогда не думала, что этот день, которого она в юности почему-то боялась, будет таким. Она ждала не торжества, конечно, но хотя бы внимания. Кто-нибудь бы позвонил, сказал: «Лидия Васильевна, поздравляем!» Но телефон молчал. Он лежал рядом с газетой на том же столе, как будто напоминая: «Нет, сегодня никто не вспомнит».​

​Она тихо вздохнула, чтобы хоть как-то отвлечься. Глаза снова вернулись к окну. Она пыталась увидеть что-то, зацепиться за мельчайший признак жизни во дворе, но всё казалось таким… безликим. А ведь когда-то этот двор был её гордостью! Дети здесь играли, муж вечерами чинил ворота, собака лежала у крыльца, не отводя глаз от миски.​

​Лидия вспомнила, как в молодости они отмечали праздники. Зимой — стол накрывали в доме, а летом — выносили длинный деревянный стол во двор. Дети бегали вокруг, кто-то жарил шашлыки, соседки смеялись на лавочке, а муж Лидии громко рассказывал свои бесконечные истории. От этих воспоминаний у неё защипало в глазах. Она помнила, как в таких днях было много тепла, настоящего человеческого тепла. А теперь… тишина.​

​На полке пыльно блестели старые фотографии в деревянных рамках. На одной из них Лидия Васильевна с мужем, ещё совсем молодая, улыбается так, словно впереди их ждёт бесконечное счастье. Она поднялась, взяла фотографию в руки, пальцами коснулась стекла. Мужа давно уже не было, а дети уехали далеко. У каждого своя жизнь, свои заботы. «Мама, мы тебя любим, но не можем всё бросить», — так они обычно говорили. И она понимала. Конечно, понимала.​

​«Но всё-таки… Восемьдесят лет. Это ведь не шутка. Хоть бы кто пришёл. Хоть бы кто вспомнил», — подумала она и тяжело опустилась обратно на стул.​

​Лидия потёрла руки. Они были натруженные, с мелкими морщинами, которые словно впитали в себя каждую мелочь её жизни. Она вздохнула и снова посмотрела в окно. Всё тот же пустой двор, всё тот же ленивый ветер. Ей показалось, что даже этот ветер будто насмехается над её ожиданиями.​

​Она закрыла глаза и прислушалась к своим мыслям. «Может, я что-то делала не так? Может, я слишком мало заботилась о других? Или слишком многого ждала?» Мысли роились в голове, как пчёлы, которые потеряли улей. Она поймала себя на том, что пальцы непроизвольно перебирают угол скатерти. В такие моменты ей хотелось не плакать, а просто раствориться в этой тишине, чтобы не чувствовать ни одиночества, ни боли.​

​Лидия Васильевна взяла в руки старую чашку с едва заметной трещиной на боку. Эта трещина была ей дорога, как память. Сколько раз они пили чай с этой чашки всей семьёй. Её тёплый аромат наполнял дом, создавал уют. А сейчас чай был холодным, как всё вокруг.​

​Соседка Кристина всегда была человеком неравнодушным. Она не могла пройти мимо, если видела, что кто-то нуждается в помощи, даже если тот сам об этом молчал. Баба Лидия, как ни крути, была ей почти родной — они жили по соседству уже больше двадцати лет. Кристина привыкла заглядывать к ней то с тарелкой горячих пирожков, то с узелком картошки из своего огорода, то просто спросить: «Ну как там здоровье, Лидия Васильевна? Не замерзаете?».​

​Сегодня утром Кристина, как обычно, заглянула в окно, чтобы проверить, что делает её соседка. И тут её взгляд остановился. За кухонным столом сидела Лидия Васильевна. Сидела неподвижно, словно окаменела. Голова немного наклонена, руки сложены перед собой. А взгляд… Боже, этот взгляд! Такой пустой, будто вся жизнь из неё вытекла, оставив одну лишь оболочку. Сердце Кристины сжалось.​

​– Да как же так? В такой день и одна, – пробормотала она себе под нос, чувствуя какую-то странную смесь жалости и злости.​

​Она знала, что сегодня у Лидии Васильевны день рождения. 80 лет – разве это не повод для праздника? И как же так получилось, что никто из её детей или внуков даже не пришёл её навестить? «Непорядок это, – решила Кристина, – так не должно быть».​

​Она потянулась за платком, накинула его на плечи и быстро осмотрелась по дому. Глаза упали на миску с тестом, которое она приготовила с утра для пирога. Без раздумий схватила её, прижала к себе и решительно направилась к двери.​

​– Ну уж нет, Лидия Васильевна, одной вы не останетесь, – сказала она, словно в голос утверждая свой план.​

​На улице стоял лёгкий ветерок, и Кристина, держа миску, поспешила к соседскому дому Люды. Та как раз стирала бельё во дворе, когда увидела Кристину.​

​– Кристя, ты куда такая решительная? – спросила она, встряхивая мокрую простыню.​

​– Люда, некогда объяснять! Сегодня юбилей у Лидии Васильевны. Она одна сидит! Надо что-то делать, – выпалила Кристина, поправляя платок.​

​– Одна? Да как же так? – искренне удивилась Люда. – У неё ведь дети есть.​

​– Дети, – усмехнулась Кристина. – Да они уже забыли, где эта деревня находится. Помогать будем или как?​

​Люда кивнула. – Конечно будем. Только скажи, что нужно.​

​– У тебя там есть какие-то заготовки? Может, варенье или соленья? Я торт испеку, а ты что-нибудь добавь. И ещё детей своих позови. Пусть цветы нарвут. Надо, чтобы всё было как положено.​

​Люда не стала спорить. Уже через несколько минут она отправила детей на луг собирать цветы, а сама принесла из погреба банки с огурцами и медом.​

​– Надо ещё Петруха подключить, – вдруг вспомнила Кристина. – Стол ведь надо будет вынести. Он у тебя там в сарае ещё цел?​

​– Цел, конечно, – ответила Люда. – Пойду позову его.​

​Пока Кристина месила тесто, дом наполнился гулом. Дети бегали с цветами, приносили зелень, а Люда всё подносила какие-то миски. Мужчины подтащили старый деревянный стол и поставили его на крыльце, прикрывая старенькой скатертью.​

​– Главное, чтобы баба Лидия ничего не заподозрила, – сказала Кристина, осторожно ставя форму для выпекания в духовку. – Сюрприз должен быть настоящим.​

​– Да она не поймёт, – махнула рукой Люда. – Сидит же тихонько, даже в огороде её не видно.​

​– Вот и хорошо. Пусть пока сидит. А мы всё сделаем.​

​Кристина смахнула муку с рук и, наконец, позволила себе на мгновение остановиться. Она посмотрела на соседей. Все суетились, кто с цветами, кто с угощением, а кто с посудой. И от этой суеты становилось тепло. Тепло и правильно. Как будто они все делали что-то, что действительно имело значение.​

​– Ну всё, готовьтесь. Скоро будем идти к ней, – сказала Кристина, смахивая со лба пот. – И пусть она попробует нас не впустить.​

​Когда всё было готово, соседи собрались у двери Лидии Васильевны. Кристина вздохнула, поправила на плечах платок и осторожно постучала. Постучала негромко, будто боялась спугнуть тишину в доме.​

​– Кто там? – раздался слабый голос из-за двери, чуть дрожащий, будто от ветра.​

​Лидия Васильевна, закутанная в старенький шерстяной платок, подошла к двери, едва слышно шаркая тапками по полу. Она не ждала никого. Никто не звонил, не обещал зайти. Сердце почему-то тревожно заныло, но она всё же приоткрыла дверь, выглянув наружу.​

​То, что она увидела, заставило её замереть. На пороге стояли соседи – Кристина с букетом ярких цветов, Люда с широкой улыбкой, дети с воздушными шариками, муж Люды и ещё несколько соседей с огромным тортом, свёртками и пакетами. На лицах всех была такая искренняя радость, что Лидия Васильевна потеряла дар речи.​

​– Это… Это мне? – выдавила она наконец, будто боясь поверить.​

​Кристина шагнула ближе и радостно кивнула.​

​– Конечно вам! С днём рождения, Лидия Васильевна! – воскликнула она, протягивая букет. Цветы пахли свежестью, и их яркие лепестки будто разогнали всю серость этого дня.​

​Лидия Васильевна долго смотрела на букет, словно не понимая, что с ним делать. Её глаза заблестели, и она, тихо шмыгнув носом, улыбнулась. Это была та самая улыбка, которая появляется, когда сердце переполняется теплом, а в груди разливается нежность.​

​– Да вы что, мои хорошие… Как же вы… – начала она, но голос предательски задрожал. Она сжала букет, будто боясь, что это всё исчезнет, если отпустить.​

​– Ну, проходите, чего на пороге стоять-то, – добавила она, стараясь скрыть накатившие слёзы. Она отступила в сторону, освобождая проход.​

​Соседи, словно ждя этого разрешения, дружно вошли в дом. Дети, смеясь, пробежали первыми, быстро заполнив комнату яркими голосами. Люда поставила на стол огромный торт, Кристина разложила цветы в старую стеклянную вазу, которую нашла на подоконнике. Муж Люды, несший пакеты, тихо поставил их в угол и с довольным видом огляделся.​

​– Вот это сюрприз! – наконец произнесла Лидия Васильевна, смахивая слезу и глядя на всех так, будто не могла поверить в происходящее. – Да я таких праздников уже сто лет не видела.​

​Кристина подошла к ней, мягко взяла за руку и тихо сказала:​

​– Мы вас не могли одну оставить, Лидия Васильевна. Вы у нас – душа деревни.​

​– Ну, какие же вы добрые… Спасибо вам, мои милые, – прошептала бабушка, обнимая букет крепче, чем могла.​

​Тем временем дети уже раскрывали коробки, доставали сладости, а соседи рассаживались за стол. Дом, который ещё утром был погружён в тишину, наполнился смехом, разговорами и запахами чая и пирогов. Лидия Васильевна ходила по комнате, приговаривая:​

​– А вы садитесь, садитесь! Не стойте, угощайтесь, пока всё тёпленькое.​

​В её движениях чувствовалась лёгкая растерянность, но глаза светились счастьем. Соседи смеялись, наперебой рассказывая какие-то истории, а Лидия Васильевна разливала чай, поправляла скатерть и всё время повторяла:​

​– Ну как же вы… Вот это вы мне праздник устроили…​

​Кристина подошла к ней, снова взяла за руку и тихо сказала:​

​– Лидия Васильевна, теперь так будет всегда. Вы больше одна не останетесь, обещаю.​

​День рождения Лидии Васильевны получился таким, что и в самых смелых мечтах она не могла представить. Казалось, в тот день её дом ожил. По двору носились дети, играли в догонялки, хохотали так, что птицы, облюбовавшие яблоню, вспорхнули разом. Вокруг большого стола, накрытого почти как на свадьбу, сидели соседи, весело переговаривались, припоминая разные истории, кто-то напевал старую застольную песню, а кто-то стучал ложкой по стакану, подбадривая других.​

​На столе было буквально всё: от ароматных пирогов с вишней, которые испекла Кристина, до домашних разносолов. Лидия Васильевна, растерянная, но счастливая, всё время крутилась между гостями, разливая чай, подрезая колбасу и заботливо подсовывая пирожки детям.​

​– Ну, чего вы сидите-то, угощайтесь! Это ж пироги по старинному рецепту. – Она почти приказала соседу Степану, который скромно пытался спрятаться за кружкой чая.​

​– Баба Лида, ну куда ещё? Вы ж меня уже третьим пирогом угостили! – ответил он, вытирая усы салфеткой.​

​Кристина сидела рядом с хозяйкой дома и не могла сдержать улыбку. Она наблюдала, как глаза Лидии Васильевны сияют. Такое не купишь ни за какие деньги.​

​– Кристина, ты меня спасла… Просто спасла, – неожиданно прошептала Лидия Васильевна. – Ты мне как ангел с небес спустилась. Если бы не ты, я бы этот день… ну, просто забыла.​

​– Да бросьте, – смущённо ответила Кристина, потирая глаза, будто в них вдруг попала соринка. – Мы вас все очень любим. Вы нам как родная.​

​Лидия Васильевна вдруг остановилась. Она посмотрела на соседей, как будто запомнить хотела каждое лицо. А потом, вздохнув, прошептала:​

​– Хорошо, что вы есть. Я уж думала, что моя жизнь совсем пустая стала, а теперь, глядя на вас, понимаю – не зря жила.​

​После того дня в доме Лидии Васильевны многое изменилось. Её двор стал не просто местом, где проходят дни, а настоящим центром деревенской жизни. Соседи заходили к ней всё чаще. Кто-то заглядывал на чашку чая, а кто-то – просто рассказать о своих делах.​

​– Лидия Васильевна, подскажите, как солить огурцы, чтобы хрустели? – спрашивала Люба.​

​– Баба Лида, дайте рецептик пирога, дети просят! – требовала соседская молодёжь.​

​Она чувствовала себя нужной. Каждый раз, когда открывала дверь для гостей, сердце теплом наполнялось.​

​Кристина, как и обещала, заходила почти каждый день. Иногда приносила горячие булочки, иногда просто садилась рядом, чтобы поговорить. А иногда они молчали вдвоём, слушая, как за окном щебечут птицы.​

​– Знаешь, Кристина, – однажды сказала Лидия Васильевна, – я ведь думала, что осталась совсем одна. А теперь смотрю – я вам всем нужна. Спасибо тебе за это.​

​– Не надо меня благодарить, – ответила Кристина, улыбаясь. – Мы же теперь одна большая семья.​

​И действительно, дом Лидии Васильевны стал как родной для всех. На кухне стоял самовар, а в кладовке – всегда были запасы для гостей. И она снова верила, что её жизнь наполнена смыслом.​

​Теперь, глядя в окно, Лидия Васильевна больше не видела пустого двора. Она видела смех, радость и тех, кто искренне хотел быть рядом.

Источник