— Да, Анечка, теперь ты – наша кормилица, — мама очень выразительно посмотрела на меня. Внутри все оборвалось. – Ну а что ты хотела? Мы с отцом тебя вырастили, теперь твоя очередь отдавать нам долг.
— Мама, какой долг? — я старалась сохранять серьезное выражение лица, но ее патетическая речь звучала смешно.
— Ну как же… Мы тебя кормили-поили, одевали-обували, образование дали…
— Я училась на бюджете! Тогда, может, еще подгузники и ползунки в «долг» включишь? — волна негодования все же начала накрывать меня.
— А может и включу! Нам ведь надо на что-то жить!
— Так иди и работай!
Этот вариант мне казался самым очевидным. Но у мамы при слове «работа» глаза стали круглыми как у совы, губы затряслись, а на глазах выступили слезы.
— Я? Работать? О чем ты?! Я всю жизнь вам посвятила! И считаю, что не обязана в 40 лет искать работу.
Меня передернуло: маме в прошлом году исполнилось 45. За всю жизнь она не проработала ни дня: в 18 выскочила замуж, вскоре родился брат, через год – я. Отец содержал всю семью. Нашим воспитанием занимались няня и бабушки, а мать жила в свое удовольствие: салоны, магазины, отдых за границей, фитнес, йога, коучи – в общем, занималась «саморазвитием».
Потом бизнес отца разорился, он ушел в найм. Руководство ставило отца всем в пример, но когда он заболел, тут же сбросило за борт, как балласт. На новой работе платили совсем немного, но у отца оставалось время на отдых. Я уже закончила учебу, нашла прекрасную работу и жила отдельно: обе бабушки рано ушли, и оставили квартиры нам с Максом. У брата родился третий ребенок, он продал бабушкину квартиру, купил побольше и теперь выплачивал ипотеку. С работой у него не клеилось.
— Мама, тогда, может, стоит сократить расходы? – я с ненавистью посмотрела на маникюршу: раз в неделю она приходила к ней домой. Да-да, мать ставила уход за собой выше всего!
— Какие такие расходы? Я ни на что лишнее не трачу!
— Ну как же не тратишь? Вчера ты два новых платья купила, сегодня – маникюрша, завтра – массажистка, послезавтра – косметолог. За вызов домой они берут двойной тариф.
Я была готова предоставить выкладки, чтобы мать поняла: главные траты в семье – на ее совести. Но она снова округлила глаза и обиженно ответила.
— Не говори глупостей. Я – женщина, и я должна выглядеть прекрасно. Иначе твоему отцу будет неприятно приходить домой.
— А я? Обо мне ты подумала? – давняя обида на мать начала подниматься изнутри и вот-вот, словно лава из вулкана, была готова выплеснуться наружу. – На папиных счетах денег уже почти не осталось, а ты все шикуешь. Я – тоже женщина. Не хочу работать на износ, обеспечивая твои хотелки. Я хочу заботиться о себе!
Мама посмотрела на меня своим особым «королевским» взглядом, и я невольно поежилась. Она умела глянуть так, что начинаешь чувствовать себя ничтожеством. Между тем, я действительно работала на износ. Взяла два сложных проекта – каждый требовал быть на связи 24 часа в сутки. Плюс – фриланс на переводах, плюс – репетиторство.
— Дочка, давай-ка ты не будешь перечить мне. Пока отец не нашел нормальную работу, за финансы в нашей семье отвечаешь ты. Так что либо сокращай свои расходы, либо ищи подработку.
— Нет, мама, — сказала я как можно жестче. – У меня нет статей расходов, которые я могла бы урезать в вашу пользу.
— Как это нет? А твои путешествия раз в полгода? А обеды в кафе? В конце концов, откажись от такси. И новый пуховик с сапогами тебе ни к чему – в старых походишь.
— Ну, знаешь ли, мама, — я уже едва сдерживалась, чтобы не перейти на крик. Вместо этого быстро оделась и ушла из родительского дома. Прогулка по парку должна вернуть мне покой.
***
Старые обиды продолжали клокотать. Если в детстве мама наряжала меня как куколку, то в подростковом возрасте я выглядела как пугало. Мать сама покупала одежду для меня. И как будто специально – не моего размера. То больше, то меньше.
— Фу, как ты разжирела, — брезгливо говорила она, если вещь была мала. А если велика – звучала другая песня. – Ничего, на вырост будет.
— Мама, можно я сама выберу одежду? – я собиралась в лагерь, и мать пообещала купить пару новых платьев, шорты, футболки и джинсы.
— Знаю я, что ты выберешь. Сплошную безвкусицу. Вот, передали, хорошие вещи, примерь.
В пакете лежали чужие явно ношеные вещи. Почти все – огромные, часть была в таком состоянии, что в огороде в них работать было бы стыдно.
— Не поеду в этом, — я тогда впервые разревелась от обиды.
— Значит, не поедешь вообще, — пожала плечами мама.
Знаете, в семье были деньги. Мать не отказывала себе ни в чем, но как только вопрос касался меня, включался режим жесткой экономии. Это потом, много лет спустя, я поняла: мать была типичным нарциссом. И во мне она видела не дочь, а соперницу и конкурентку. Но отец этого не видел: он был занят бизнесом, постоянные разъезды, встречи. Зато когда бывал дома, я купалась в его нежности.
— Дочка, ты у меня такая умница, да еще и красавица! Моя гордость! – такие слова мне постоянно говорил отец.
— Не преувеличивай, — морщила нос мать. – У нее три четверки в четверти.
— Так остальные – пятерки! – с гордостью смотрел на меня отец. – У Максима тоже три четверки, а остальные – тройки. Что ж ты его не ругаешь за это?
— Он мужчина, а мужчине не важны оценки в аттестате, — парировала мать. Макс всегда был ее любимчиком.
Брат поступил на бюджет, но после третьей сессии бросил институт. Полгода сидел дома, разрабатывал план, как стать предпринимателем. Потом поступил в другой институт на платное. Поучился год – и тоже бросил. Ни работы, ни образования. Еще год занимался непонятно чем: говорил, что вот-вот запустит проект, пытался «подняться» на криптовалюте, но соображаловка работала так себе.
— Аня, я считаю, ты обязана поддержать брата, — заявила мать 1 сентября.
— Чем это? – я училась на четвертом курсе и никак не ожидала, что она заведет такой разговор.
— Брат поступил на иняз, и ты ему поможешь.
— Как – мозги свои буду сдавать в аренду? – рассмеялась я.
— Не дерзи! Ты ведь знаешь, Максик женился, у них с Леночкой скоро ребенок будет, и ему совсем не до учебы.
— Так пусть не учится, а работает, — мне этот вариант казался самым очевидным.
— Эгоистка! Ты же за деньги однокурсникам делаешь контрольные и курсовые! Неужели брату родному не поможешь?
— А он будет платить так же, как однокурсники? – съязвила я.
— Меркантильная какая. Так ты и семью продашь ради выгоды, — поджала губы мать и обратилась к маникюрше, которая как раз пилила ей ногти. – Вот так растишь-растишь ребенка, а он потом никакого добра не помнит.
В общем, вы уже поняли, что диплом Максик получил только благодаря мне. Я надеялась, верила, что мама, в конце концов, оценит мои старания и станет любить меня так же, как и брата. Тогда я жила еще с родителями. Макс приходил в гости, и мама забывала обо всем на свете – даже о маникюрше!
— Сыночек, тебе кофейку сварить или чаю сделать?
— Давай кофе, — обычно лениво и равнодушно говорил Макс.
— А вот твои любимые конфетки, с ликерчиком, — старалась угодить брату мать. О том, что я люблю, она не знала вообще.
Брат смотрел на эти танцы с бубном снисходительно. Он позволял матери угождать любимому сыночку. Ко мне относился как к обслуге. Еще когда он жил с нами, я гладила его рубашки, готовила завтраки всей семье. Теперь Макс считал, что я обязана учиться вместо него.
***
И вот сейчас, когда отец остался без работы, мама и брат насели на меня. Им даже не пришло в голову решать свои проблемы самостоятельно. После того, как я предложила маме устроиться на работу и ушла, она позвонила брату. О чем говорили – не знаю. Только через час Максик перезвонил мне и таким же вкрадчивым, как у матери, голосом стал давить на меня.
— Аня, имей совесть! Мы же одна семья!
— Ну да, Макс, мы – одна семья, согласна.
— Ты ведь понимаешь, что сейчас, пока отец не найдет нормальную работу, по-другому никак. Вся надежда только на тебя. Семье очень нужна помощь
И вот тут-то меня понесло. К брату накопилось столько претензий, что я уже не в силах была их держать к себе.
— О, да, Макс! Я – член семьи, и мне очень нужна помощь! Я пока последние три года наравне с отцом горбатилась на вас с мамой, надорвалась. Срочно нужно на курорт. Оплатишь?
— Эй, сестренка, какие курорты? Ты берега не попутала? Чего ради я должен оплачивать твои хотелки? – возмущенно ответил Макс.
— Вот как ты заговорил? Ну что ж, давай посчитаем! Кто тебе писал контрольные, курсовые и дипломную в универе?
— Но ты ведь знаешь, у меня сначала один сын родился, потом – второй.
Макс говорил удивленно: мол, как ты сама не понимаешь очевидных вещей?!
— Прекрасно, что ты способен самостоятельно сделать детей. А я-то тут при чем? Я не заставляла жениться и заводить потомство во время учебы.
— Но мы же семья! И потом – так получилось…
— Нет, это не имеет значения. Ты обязан был учиться сам! Это – твоя зона ответственности!
— Фу, какая ты душная!
Судя по тону, Макс собирался прекратить разговор. Но меня уже несло, и я не дала ему положить трубку.
— Дальше. Макс, почему с момента увольнения отца я выплачиваю твою ипотеку?
— Но ты же знаешь: у меня сложности с работой, жена, трое детей…
— Обрати внимание: это у тебя жена и трое детей, а не у меня. Почему я должна давать твоей семьи деньги? Я что, благотворительный фонд?
— Но отец каждый месяц давал!..
— Я – не папа. И я не обязана содержать двух взрослых людей и их трех детей.
Макс молчал секунд 10. Потом полным трагизма голосом произнес.
— Да уж, сестренка, уж от кого, а от тебя не ожидал предательства.
— Какого такого предательства? – если честно, эти слова меня удивили.
— Ты бросаешь семью в сложное время.
Пришлось напомнить брату, что я не только училась вместо него, но еще и к рождению его детей покупала коляски, кроватки, зимние комбинезоны, всякие аксессуары для Ленки, чтобы той было меньше хлопот. Кто бывал в детских магазинах, может представить, во сколько мне обходились «подарочки» племянникам.
— Братец, у меня такое ощущение, что твоя семья постоянно переживает тяжелые времена.
— Дай время, я встану на ноги!
— Когда?! Тебе через год уже тридцатник исполнится! А за душой ничего, кроме ипотеки и трех детей!
— Зато я им нужен, они – моя семья, родные люди, в отличие от тебя, предательницы!
— Макс, когда взрослые люди заводят семью, они рассчитывают на себя, а не на отца и не на сестру. Нужны деньги? Смени работу или найди подработку!
— Конечно, тебе легко говорить!
— Мне?! Макс, я в глазах работодателя – невыгодный вариант, так как могу уйти в декрет, — рассмеялась я, припомнив, как в трех местах отказали именно с такой формулировкой.— Ты-то в декрет точно не пойдешь: у тебя план выполнен и перевыполнен!
— Да как ты смеешь шутить про детей! Хотя… все с тобой понятно… предательница!
Что ж, я – предательница в глазах родного брата. И все потому, что отказываюсь и дальше платить за него ипотеку и обеспечивать мать.
Брат бросил трубку, а я не знала, плакать или смеяться. Смешно, когда родные люди видят в тебе источник благ, кошелек. И до слез обидно: все же я младшая…
Снова зазвонил телефон. Снова – мать.
— Аня, я вообще не понимаю, что с тобой происходит? – с надрывом в голосе и театральными паузами вещала мать.
— А что происходит?
— Да просто в голове не укладывается, что ты так легко отказываешься от меня, от брата, от племянников…
— Я не отказываюсь, ты что-то путаешь, — если честно, такое заявление вызвало у меня недоумение.
— Да как не отказываешься? Мне ты предложила найти работу. Максику вообще посоветовала поискать подработку, а ведь у него дети! …
— Все верно. Макс работает – детьми занимается Лена. Но они могут и поменяться местами. Да и тебе было бы полезно узнать, как достаются деньги.
— Хамка! – впервые за многие годы (после того, как я случайно задела маму, и та облила белоснежное платье вином) мать перешла с благородно-королевского голоса на рыночно-визгливый.
В этот раз разговор прервала я. И оба номера – брата и матери – поставила на беззвучку. Нужно срочно поговорить с отцом: он всегда относился ко мне с каким-то благоговением. И в эту минуту на экране смартфона высветился входящий: «Папулечка».
— Здравствуй, дочка.
— Папа, только что о тебе думала, — папин голос заставил меня улыбнуться.
— И я о тебе, родная. Сердце не на месте.
— Ты уже с работы вернулся? Может, встретимся, погуляем?
— Нет, солнышко, вчера в больницу увезли по скорой.
— Почему ты молчал!
— Сейчас только телефон дали…
— Все понятно тогда, — наконец-то у меня сложился паззл, почему мать и брат насели на меня сегодня. – Папа, я сейчас к тебе приеду!
— Анечка, завтра, хорошо? Сегодня тебя не пустят.
— Ладно, папулечка, восстанавливайся скорее!
***
Отца выписали только через две недели. Я каждый день ездила к нему в больницу, разговаривала с врачами, прислушивалась к их советам. И все рекомендации сводились к одному: хорошенько отдохнуть, сменить обстановку.
— Папуля! – я радостно визжала на крыльце больницы, когда отца, наконец, выписали. Ни мать, ни брат ни разу за это время не приехали к нему. Лишь один раз позвонили – узнать пин-код карты.
— Здравствуй, дочка! – отец явно ожидал, что моя мать тоже встретит его. Но ей было не до отца: пришла маникюрша.
— Папа, ты сейчас только не переживай, но мы сейчас летим отдыхать. С врачами я говорила – разрешили.
— Как это – сейчас летим?
— Да так: через минуту подъедет такси.
— А вещи?..
— Там купим!
Мы улетели к океану. Две недели тишины, покоя, прогулок по побережью, экскурсии. Отец выглядел как ребенок, которому дали внеочередную порцию мороженого! Столько заботы о себе, сколько за эти две недели, отец не получил за всю свою жизнь!
— Папуля, прости, что я раньше не догадалась свозить тебя на отдых!
— Доченька, я безмерно благодарен тебе. Эти две недели – на втором месте в рейтинге моего счастья!
— А что же на первом?
— День твоего рождения, — глаза отца лучились безграничной любовью и гордостью. А еще в них была грусть.
— Почему ты грустишь?
— Солнышко, понимаешь, ни твоя мать, ни твой брат ни разу не позвонили и даже не поинтересовались где я, все ли со мной в порядке. Они вообще знают, что мы уехали?
— Нет, я им не стала говорить.
— И я… Зато пришло оповещение о блокировке кредитки, а там была хорошая такая сумма…
— Папа, пока не поздно, заблокируй счета и карты. Пожалуйста, иначе ты без копеечки останешься!
Отец грустно посмотрел на меня.
— Солнышко, я догадывался, что они меня как кошелек воспринимают, но не хотел в это верить.
— Зря, папа, — и я очень осторожно рассказала, как мать и брат давили на меня и требовали обеспечивать их.
— Не стесняйся, дочка, это не причиняет мне больше боли. Я тут подумал… хочу с тобой посоветоваться…
Папа рассказал о том, что решил развестись, потому что устал непосильного груза обязанностей. Содержать семью великовозрастного сына, удовлетворять растущие желания жены…
— Анечка, ты единственная никогда ничего не просишь, не требуешь, всегда с благодарностью принимаешь любые подарки.
— Папа, ты один поддерживал и поддерживаешь меня. Знаешь, я тоже готова поддержать любое твое решение – даже о разводе.
У меня были знакомые, чьи родители были в разводе. И не зависимо от того, когда это случилось, расставание отца и матери все переживали болезненно. Но я была уверена: развод моих родителей пойдет на пользу как минимум двоим: отцу и мне.
— Даже о разводе? — отец задумчиво крутил в руках ключ от номера отеля. – Давай тогда подумаем, как поступить лучше. Она же может и на алименты подать. И тогда тебе придется содержать ее до конца жизни…
— Папа, а ведь ты говорил, что квартира принадлежит только тебе?
— Да, дочка.
— Тогда заключите договор: ты ей оставляешь квартиру, а она не претендует на алименты. Переезжай ко мне. Я накопила денег, и если хочешь быть уверен в будущем, могу купить тебе комнату или квартиру на окраине. Прости папочка, но на большее пока не хватит, — мне очень хотелось, чтобы отец не переживал за будущее.
— Анечка, что ты, я – мужчина, сам куплю! Принимаю твое предложение о переезде к тебе, но с условием.
— Каким?
— Один из бывших партнеров предложил открыть совместный бизнес. Тема хорошая, я в этом разбираюсь.
— Папа, так это же прекрасно!
Я была искренне рада, что отец снова сможет заниматься любимым делом.
— Конечно! Единственное, сейчас он разбирается с документами, планами, проектами. На этой стадии я пока не нужен. Есть три месяца. Съезжу на вахту, поработаю руками.
— А здоровье, папа! Ты должен думать о себе!
— Анечка, да после такого отпуска, какой ты мне устроила, горы могу свернуть!
— Так что за условие-то?
— Если мне потребуется переводчик, ты согласишься работать со мной.
— Конечно, родной мой!
Папа сразу после возвращения подал на развод. Мать согласилась на договор и на то, что не имеет претензий ни ко мне, ни к отцу. Макс и Лена еще долго пытались взывать к моей совести. Но моя совесть была спокойна.
После стольких лет морального рабства я, наконец, скинула оковы обязанностей. Тогда, на отдыхе с отцом, я поняла, каково это: дышать полной грудью. Обида на мать и попытки завоевать ее любовь лишали меня жизни, здоровья. А теперь я свободна!
Отец пригласил меня работать переводчиком к себе в фирму. Я продолжаю репетиторствовать, но беру не больше 1-2— учеников. После того, как перестала помогать матери и брату, внезапно появились свободные деньги.
Что стало с матерью и Максом? Братец не стал искать ни новую работу, ни подработку. Из-за просрочек по ипотеке лишился квартиры, переехал с семьей к матери. Потом мать продала квартиру в центре и разменяла на две маленькие на окраине. Она звонила мне и просила помочь с переездом. Я отправила ей 15 000 – на грузчиков. Мать обиделась на столь скромный перевод. Но меня это больше не заботит. Я не обязана помогать тем, кто вытирает об меня ноги. Жаль, что поняла это не сразу.