Когда вечером пришел Эдик, Юля чуть не рассмеялась – он, что, серьезно сейчас за сестру свою вступаться будет? Ну-ну, посмотрим.
Юля вышла без шапки, накинув куртку на плечи, сразу давая понять, что много времени тратить на него не собирается.
Первая часть здесь
— Что, Анжелика уже наябедничала? – усмехнулась она.
Эдик потоптался на месте, глянул на нее исподлобья.
— Нажаловалась.
— И что, бить меня будешь?
— Совсем, что ли? Я пришел сказать, что мозги этой курице вправил. И что если она еще что тебе сделает, ты только скажи…
Юля опустила глаза. Было неловко. И вообще – она не из тех, кто бежит жаловаться.
— Я ее звал ко мне переехать, – словно бы оправдываясь, произнес он. – Говорил ей, что если останется, станет такой же, как и она. Отца со света сжила, и все ей мало. Но Анжелика глупая, ничего слушать не хочет – мать для нее идеальная. Нет, ты не думай – она хорошая, не такая, как мама. Добрая, заботливая. Только она мне письма и писала ,пока я в армии был. Это снаружи она как еж. Ну а с нашей мамашей иначе не выжить.
Говорил он сбивчиво, но все время пытался поймать взгляд Юли.
Она не знала, что на это сказать. Поэтому просто молчала.
— Я тебе говорил, что был против того, чтобы она жила с твоим отцом. И сразу съехал.
Да, такой разговор уже был. Но это было и не нужно – Юля и не винила никого, кроме самой Зои и отца. При чем тут Эдик и даже Анжела?
— Ладно, проехали.
— Я уеду летом поступать в лётное училище, только из-за Анжелики еще тут, все надеюсь, что получится ее от матери оторвать. Уговариваю ее подальше ехать поступать, чтобы не ездить сюда, не дышать этим ядом.
Юле хотелось как можно скорее закончить этот неловкий разговор.
— Я еще хотел спросить – может, тебе помощь какая нужна? Вы же сейчас одни, отец, как – приходит хоть?
Отец не приходил, хотя сказал социальному работнику, что переедет домой до тех пор, пока жена не вернется. Но Юля решила соврать.
— Да, нормально все, спасибо. Я пойду?
Она уже развернулась, но Эдик поймал ее за руку и сказал:
— Погоди. Юль, ты теперь ненавидишь меня, да?
— Ненавижу? Почему?
— Из-за матери. И из-за Анжелы.
Его пальцы были теплые, несмотря на то, что от мороза у Юли уже щипало щеки.
— Нет, – ответила Юля. – Все нормально. Правда.
— Я люблю тебя.
Эти его слова обожгли ее словно пощечина. Юля почувствовала, как у нее пылают щеки. Она выдернула руку и побежала в дом.
Чтобы хоть как-то отвлечься, она пошла в мамину комнату и села на ее кровать. Там все еще пахло мамой – эвкалиптовым маслом, лавандой и старыми книгами. Ну где она может быть? Интересно, папа рассказал милиции, куда она ездила раньше? Может, мама сейчас там? Юля смутно помнила из телевизионных передач, что маму могли обмануть – заставить отдать ее деньги на нужды этого общества. Нужно узнать, проверить, там ли она.
Юля вздохнула и подошла к тумбочке, в которой мама хранила всякие свои документы, книжки и так далее. Рыться в них было нечестно, но тут уже порылись и без нее. Поэтому она принялась методично перебирать листок за листком, надеясь найти хоть какую-то зацепку.
И она ее нашла. Книжку того самого религиозного сообщества. И на ней был адрес. Адрес, по которому его можно было найти.
Пришлось опять звонить отцу. Но трубку на этот раз взяла Зоя.
— Хватит сюда названивать! – зло проговорила она и бросила трубку.
Но Юля не знала, к кому ей еще с этим идти. Не в милицию же звонить и спрашивать, проверили ли они старых маминых друзей? Велев Вере присматривать за Дашей, она оделась и решительно пошла в дом, где жили Зоя с отцом.
Минут десять ей пришлось звать его, прежде чем отец вышел. Хмурый, недовольный, все время оглядывающийся на окна дома.
— Ну чего тебе нужно?
— Вот. Я нашла адрес, – Юля протянула ему книгу. – Позвони следователю, спроси, были они там или нет. Или можно съездить туда, самим узнать.
— С дуба рухнула, что ли? Иди домой, это не твое дело все.
Юля почувствовала, как на глаза накатывают слезы.
— Это ты виноват, что она уехала! – крикнула Юля.
И в этот момент отец ее ударил. Звонко хлопнул по щеке, так что ее голова мотнулась в сторону.
— Прочь отсюда! И чтобы я тебя здесь больше не видел!
Юля побежала домой, глотая слезы, от которых кололо щеки.
— Астахова!
Да что же это такое – он что, преследует ее сегодня, что ли?
Ее опять догонял Семен.
— Извини, я случайно услышал ваш разговор. Я за Анжеликой зашел, а тут вы с дядей Геной.
— И что? – выкрикнула она, вытирая рукавом лицо.
— Ничего. Просто хотел предложить помощь.
Неожиданно Юлька рассмеялась.
— И чем ты можешь помочь?
— Могу съездить с тобой.
Юля хотела сказать, что это чушь. Но неожиданно спросила:
— Правда?
— Правда. Возьму денег у отца, сядем на автобус и поедем. Далеко это?
— Нет.
— Ну и все. В воскресенье можно. Девчонки же посидят одни дома?
— Посидят.
Это было странно. С чего он вообще вдруг взялся ей помогать? Да Анжелика его убьет за это!
— Ну все, договорились. Пошли, я тебя провожу.
Юля хотела напомнить ему, что он вроде как за Анжеликой шел, но решила – ладно, пусть. Раз она с ней так, то и Юля церемониться не будет. Она пошла вперед, слегка мотнув головой – дескать, пошли. И Семен пошел, стараясь идти вровень с Юлей, которая все ускоряла и ускоряла шаг.
— Прости за то, что я сегодня сказал. Я вовсе не думаю, что с твоей мамой… В общем, я не то хотел сказать. Просто я знаю, как бывает страшно, когда все вот так непонятно. И хочу тебе помочь.
Юля чуть не сказала: с чего такая щедрость? Но промолчала. Еще она заподозрила, что его вполне могла подослать сама Анжелика, чтобы подстроить что-нибудь гадкое. Но думать так не хотелось – Семен выглядел вполне искренним.
— Мама жива, я чувствую это, – сказала Юля. – Наверное, она и правда уехала – давно, когда еще Даша не родилась, она все время туда моталась. А теперь, когда папа ушел…
— Ты прости, но, может, и неплохо, что он ушел. Анжелика говорит, что он вечно ее ругает. Это она в школе такая, а дома ее мать, знаешь, как строит. А теперь еще и отец твой.
Да, это Юля знала – отец вечно был всем недоволен. И иногда она ловила себя на мысли о том, что без него стало лучше. Всем, кроме мамы.
Когда они подошли к дому, Юля хотела попрощаться и поскорее уйти – она замерзла, была обескуражена всем происходящим, но Семен преградил ей путь. И, не говоря ни слова, вдруг взял и поцеловал ее.
Первым ее порывом было оттолкнуть его. Не то, что о ней совсем не нравился – Семен всем нравился. Но он был парнем Анжелики. И поступать так, как поступила мать Анжелики, Юля не хотела.
Но тут же она вспомнила все те гадости, которые делала ей одноклассница. И подумала – вот он шанс отомстить ей. Завести роман с ее парнем. И она не стала его отталкивать.
Они договорились, что в субботу все обсудят после уроков, и в воскресенье прямо с утра поедут. Юле не верилось, что все получится. Но узнать, получится или нет, ей не удалось. Потому что на следующий день к ним пришли. И в дверь заколотили так, что Юля сразу поняла – случилось что-то такое, о чем ей совсем не хочется узнавать…
Маму нашли за огородами, под старой черемухой. Она бы до весны там пролежала, но у бабы Тоси опять сбежал ее бык Аполлоша. И она, взяв с собой неугомонную Жучку, пошла его искать. Жучка ее и привела к черемухе, жутко воя и разрывая лапами снег.
Последующие дни слились в один непрекращающийся кошмар. Сестры плакали, соседки сновали туда-сюда, приезжали из милиции в сопровождении социального работника, задавали кучу вопросов. Показали Юле брошку – она была в руке у мамы, видимо, она схватила ее то ли случайно, то ли специально, чтобы дать хоть какую-то подсказку.
Эту брошку Юля хорошо знала. И все в деревне знали. Она принадлежала Зое.
Ну а потом уже спрашивали про другое – знала ли Юля, что у нее умерла бабушка? Когда об этом узнал отец? Говорили ли ему, что мама является наследницей?
Верить в это все не хотелось. Не только в то, что папа мог такое сделать, но и что Зоя… Неужели это все из-за денег? Прав был, Эдик, получается.
Им разрешили не ходить в школу какое-то время и до похорон, и после. Приехала папина двоюродная сестра – строгая на вид женщина, которая почти не разговаривала, но безмолвно взяла на себя все обязанности по дому, а в особенности младшую Дашу, которая изводила всех своими капризами. В присутствии тети она как-то успокоилась, и Юля была за это очень ей благодарна.
Кое-кто из одноклассников был на похоронах, но близко никто не подошел. А уж после и вовсе Юля никого не видела. Одна только Сима прибегала к ней – приносила домашнее задание и забирала тетрадки с выполненным, уносила в школу. Но про маму они с Симой не говорили.
Был на похоронах и Эдик. Он стоял отдельно от всех, и Юля видела, как все его сторонились. На Юлю он не смотрел, и она понимала почему. «Ничего, – успокаивала себя она. – Скоро лето – уедет поступать в свое летное училище, и все у него будет хорошо».
Но думать об этом от чего-то было неприятно.
Когда, наконец, пришлось идти в школу, Юлька чувствовала себя странно – вроде и нечего ей бояться, но было страшно. Впрочем, понятно, почему страшно – не хотелось всех этих вопросов и слов сочувствия, не хотелось расплакаться при всех. Младшим разрешили еще дома побыть, но у Юли выпускной класс – завуч вчера говорила с тетей и сказала, что она все понимает, но нужно выходить на учебу.
Когда Юля вошла в кабинет, ее встретила гробовая тишина.
Первой навстречу бросилась Сима – обняла Юлю и по-бабьи запричитала. Потом загалдели и остальные: каждый считал себя обязанным подойти к Юле и похлопать ее по плечу, сказать неловкое «ну, ты держись». Ирка Тарасова даже сунула ей в руку шоколадку, громко шмыгая носом.
Подошел и Семен. Спросил, не нужна ли Юле помощь. Она помотала головой, стараясь не смотреть ему в глаза.
Все ребята столпились вокруг Юли, одна только Анжелика сидела на непривычном для себя месте – на самой последней парте в крайнем ряду. Она опустила голову и ни на кого не смотрела, и Юля отметила, что волосы у Анжелики немытые и стянуты в неопрятный хвост. Ей бы возненавидеть ее, вцепиться в эти грязные волосы, но Юле почему-то стало ее жалко.
В этот самый момент Анжелика подняла голову. Лицо у нее было опухшее, покрыто красными пятнами, глаза без обычной черной подводки смотрелись беззащитными. Анжелика встала и пошла по направлению к Юльке. Класс расступился.
Сначала Юле показалось, что Анжелика сейчас ударит ее. Но та, остановившись в паре шагов, побледнела и выдавила:
— Прости, я правда ничего не знала, клянусь тебе. Я не хотела, чтобы так вышло.
Все снова замолчали, пораженные не меньше, чем Юлька – никто и никогда не слышал, чтобы Анжелика просила прощения.
— Ты не виновата, – хрипло ответила Юлька. – Все нормально, не переживай.
Анжелика подняла глаза, недоверчиво посмотрела на Юльку.
— Я правда не знала, – повторила она. – Прости.
Юлька бросила беглый взгляд на Семена и выпалила:
— И ты меня тоже прости.
— За что? – удивилась Анжелика.
Говорить сейчас о Семене было бы подло. И Юлька сказала:
— За все. Не стоило нам из-за них враждовать, у каждого своя жизнь.
Анжелика кивнула, а Юля почувствовала, как Семен за ее спиной разочарованно вздохнул. Он был хорошим, этот Семен, но, во-первых, Юля знала, к чему приводят такие поступки, а, во-вторых, не его поддержка ей была нужна. И сейчас она поняла это так ясно, что вдруг выпалила:
— Скажите Нине Григорьевне, что я тетрадку с сочинением дома забыла. Сейчас сбегаю и принесу!
И не успел никто ничего сказать, как Юля выскочила из класса. Она добежала до раздевалки, схватила куртку и побежала со всех ног к выходу, расталкивая опаздывающих младшеклассников. Ей срочно нужно было увидеть Эдика. И сказать ему, что она тоже его любит…
Другие мои рассказы:
Чужой дневник
Уроки японского
Не с первого взгляда