«Я не знал» — тихо произнес Володя, поняв, что его младший брат теперь называет соседа папой

После потери он осознал: настоящее счастье — в ответственности за близких.

Отец умер зимой, через несколько дней после Нового года, а мать даже не сообщила ему об этом. Она всю жизнь мечтала, чтобы Володя выучился и стал «человеком», будто этот диплом о высшем образовании сыграл главную роль в возникновении Хомо сапиенс, а не труд и возможность разговаривать. И так как Володя сдавал экзамены в тот самый момент, когда его отец в последний раз сел в кресло у телевизора, мать ему ничего не сообщила.

Володя сильно обиделся – все каникулы слова ей не сказал, хотя? если по правде, жалко ее было. Как она теперь тут одна, с мальчишками? Хоть бросай все и возвращайся домой. Но он знал, что такая жертва не спасет мать, а наоборот вгонит ее в гроб, поэтому переделал все дела, какие смог, от денег отказался и решил искать подработку, чтобы хоть немного матери отправлять.

На кладбище он бывал каждый день во время каникул, несмотря на то, что морозы стояли страшные – Володя надевал отцовский тулуп и топтался у могилы, не произнося ни слова вслух или про себя, спрятав руки в карманы и глядя под ноги.

Он вспоминал, как отец сделал ему первую удочку и как они вставали еще до рассвета, шли по мокрой траве к озеру и сидели вот также в тишине. Вспоминал, как ходили на лося, и как Володя пожалел, не смог выстрелить и ждал, что отец бросит ему свое презрительное «Слабак!», но вместо этого отец лишь похлопал его по плечу и вздохнул.

За эти годы было много всего, и не только хорошего: Володя помнил, как ему попало ремнем, когда он вместе с дружком Пашкой в девять лет забрался на соседский сеновал, чтобы покурить, и они чуть не устроили пожар. Помнил? как отец не дал ему мотоцикл покатать Галку, и как Галка уехала с другим, а больше он и не встречал ни одной такой девушки, как она…

Они с отцом часто обсуждали будущее, планировали: как постоят новую баню, как поедут с мелкими, когда они подрастут, на Урал, а иногда отец бросал и такие фразы как «ну, вот будешь привозить мне внуков, я тогда, может, читать начну – сказки буду им читать или этого, кого там мать голопузым читает? Незнайку!».

Ничего этого уже не будет. Никогда.

Вернувшись в город, он и правда нашел работу — устроился разнорабочим на склад. Деньги обещали неплохие, с учебой смены почти не пересекались – работал он в ночь, а с утра на пары. Но долго так, конечно, не продержался – вскоре стал прогуливать: сначала неважные лекции, потом все подряд. И, если уж положить руку на сердце, работать ему нравилось куда больше, чем учиться – коллектив подобрался хороший, все молодые и веселые парни, а в начальниках отец одного из них, Виталий Олегович, так вообще мировой дядька. Глядя на то, как тот общается с сыном Вадькой, у Володьки всегда пекло в груди.

Почему-то для него стало неожиданностью, что сессию он не сдал. Признаваться матери в этом было стыдно, но обманывать он не хотел. Так отец его учил, что говорить неправду – последнее дело, никогда до добра не доведет.

Говорить о таком по телефону Володька не стал – взял отпуск и поехал в деревню, все равно надо с родными повидаться и работы летом невпроворот: он хоть и отправлял матери деньги, все равно этого мало, а бесплатно кто будет помогать? У всех свой сенокос, свои дрова и так далее.

Еще не успел он подойти к дому, как сразу почувствовал перемены – забор, который зимой еще был перекошенным, стоял ровно, гордо сверкая свежей коричневой краской, в огороде виднеется чей-то чужой трактор, а вот старой мастерской, в которой отец хранил инструменты и всякие непонятно для чего нужные вещи, например, утиные крылья, прохудившиеся валенки и давно неработающую керосинку, напротив, не было, словно корова ее языком слизала.

Володя не предупреждал никого, что приедет – во-первых, сюрприз хотел сделать, а, во-вторых, боялся, что мама про экзамены спросит, поэтому когда он вошел в дом, мать ахнула и уронила из фартука огурцы, которые весело покатились в разные стороны, мелькая пупырчатыми боками. Она сгребла Володьку в охапку, но он принялся вырываться – нужно было срочно узнать, что тут происходит.

И тут из кухни вышел сосед, дядя Коля.

— Ба, какие люди! Пацаны, вы посмотрите, кто к нам приехал! – прогудел он.

Володя с неприязнью отметил про себя это «к нам», и не пожал протянутой к нему руки.

— Что он тут делает? – спросил Володя строго, так у него преподаватели на экзамене спрашивали ответ на билет.

Мама вспыхнула, принялась теребить фартук. На беду, в тот самый момент в коридор высыпали братишки и тут же побежали к Володе, спотыкаясь о зеленые огурцы, и облапили его, горланя наперебой. Впрочем, ответа уже и не требовалось, и так было понятно по тому, как мать виновато стрельнула глазами в сторону дяди Коли, как он по-хозяйски принялся собирать огурцы.

— Пойду, покурю, – сказал он.

Мать еле разогнала мальчишек и повинилась: я женщина, мне одной в деревне не выжить, еще и с тремя мелкими, а Коля – он хороший, знаешь, как он мне помогает!

От соседа Коли жена ушла лет десять назад – он тогда пил по-черному, и она собрала детей и уехала к матери в Калининград. Как ни странно, но пить после этого сосед бросил, говорили, что два раза ездил жену обратно звать, но она там уже с другим сошлась. В общем-то, Володя не имел ничего против дяди Коли, но только если это будет просто сосед, а не мужик, который теперь сидит на отцовом стуле и пьет из его кружки.

Он знал, как сделать матери больно, и признался:

— Меня из института отчислили.

Как Володя и ожидал, мать запричитала, заголосила, а он ей в ответ одно – учиться я больше не буду, буду работать. Когда мальчишки принялись реветь от их криков, Володя не выдержал и выскочил на улицу, хлопнув дверью. Подумал – вот сейчас врежу этому соседу, будет знать!

Дядя Коля сидел на крыльце, нервно крутил сигарету в толстых пальцах, так ее и не прикурив. Его сгорбленная спина была похожа на гору, и Володя увидел, как по затертой ткани голубой рубашки ползет божья коровка. Отчего-то ему расхотелось драться – он просто распинал обувь в стороны и пошел в большой огород, злобно поглядывая на трактор, занявший место папиного мотоцикла. И где он теперь, мотоцикл этот?

Володя хотел сразу уехать в город, но пожалел братьев – те так радовались его приезду, с таким энтузиазмом рассматривали подарки. И он остался, лег спать на своей старой кровати, вглядываясь в привычные трещины на стенах и думая: что бы на это все сказал отец.

На другой день, не зная, куда себя деть, он пошел разбирать удочки. А что, может и на рыбалку сходить? Самый младший из братьев, пятилетний Антошка, подбежал к нему и затараторил:

— А я тоже на лыбалку пойду, только мне сначала сапоги нужны новые. В сталых-то дыла, это Шалик сглыз. А там вода, глубокая! Можно утонуть. Я не хочу утонуть. Когда я вылосту, я стану моляком. И буду всегда ходить в сапогах.

— Да какой из тебя моряк! – засмеялся Володя.

Антошка насупился, топнул ногой и сказал:

— Холоший моляк! У меня безкозылка есть!

И убежал.

А через пару минут и правда пришел в бескозырке.

— Ты где такую взял?

— Папа купил! – с гордостью сообщил брат, и в груди у Володи ёкнуло.

— Хорошая бескозырка, – вполголоса сказал он.

— А еще мы лодку купим, папа мне обещал! И поедем лыбачить!

Володя хотел было сказать, что никогда папа уже ничего не купит и не поедет рыбачить, но тут вдруг до него стало доходить.

— Когда он это сказал? – медленно проговорил Володя.

— Вчела! Или завтла, я не помню. Пап! – заорал Антошка. – Когда ты лодку обещал мне купить?

Дядя Коля копался в своем тракторе и был слишком далеко, чтобы их услышать .

— Ты кого папой назвал, этого, что ли? – злобно спросил Володя.

Антошка растерянно уставился на брата, а Володя, не успев подумать, отвесил ему оплеуху, и из глаз Антошки покатились крупные капли, а нижняя губа оттопырилась и задрожала. Володя развернулся, зашел в дом, скидал вещи в сумку и сказал, что он уезжает.

На работе его приняли с радостью – летом все в отпусках, а тут он еще одни руки! Виталий Олегович не стал задавать лишних вопросов, и смен дал нормально – вот где хороший мужик!

Володя никак не мог забыть лица младшего брата – никогда раньше он не поднимал на него руку. Тот родился слабым, с пороком сердца, и два года вообще никто не знал, выживет он или нет. Антон от его кроватки часами не отходил, все боялся, что тот перестанет дышать. Ладонь, которой он ударил брата, казалось, горела.

— Ты чего, ударился?

Володя не заметил, что уже несколько минут пялится на свою руку. Виталий Олегович смотрел с улыбкой, не требовал ответа, просто ждал.

— Да нет, – махнул головой Володя и вдруг все ему рассказал: и про отца, которого даже проводить не смог в последний путь, и про мать, которая сошлась с соседом, даже полгода не прошло, и про Антошку, который теперь этого соседа называет папой.

Виталий Олегович слушал его внимательно и не перебивал. А потом сказал:

— А ты знаешь, я ведь с Ленкой своей сошелся? тоже года еще не прошло, как она овдовела. И Вадька меня почти сразу стал папой звать. Ну а что? Каждому ребенку нужен отец. Нет, он знает про родного, фотокарточка на стене у него висит. Но ведь что ему от этой карточки? В кино она его не сводит, машину водить не научит.

Перед глазами у Володи замелькали картинки прошлого – как отец учил его на велосипеде кататься, как гвозди учил его забивать и дул на палец, когда Володя промазал, как показывал, какие грибы можно есть, а какие нельзя. Это что же, получается, у него все это было, а у Антошки? Ладно средние, они хоть немного с отцом успели побыть…

— Я не знал, – хрипло проворил Володя.

Виталий Олегович похлопал его по плечу.

— Не держи зла на мать, сынок. И учись лучше, сам же говорил, как она мечтала, чтобы ты инженером стал.

Володя потупил взгляд.

— Отчисли меня, сессию я не сдал.

— Так восстановись, – улыбнулся Виталий Олегович. – Сходи в деканат, тебе подскажут как.

Три дня Володя думал, что и как. Стыдно было идти и просить. Но он вдруг ему пришло в голову – а какой он пример братьям подает? Хочет, чтобы они всю жизнь грузчиками работали? Ну уж нет!

Секретарша его узнала, даже улыбнулась. Сказала, что сейчас никого нет, но восстановиться можно – все равно после зимней сессии первые отчисления пойдут.

— Ты учиться-то надумал? – спросила она.

— Надумал.

Уже выходя из института, Володя столкнулся с бывшей однокурсницей Дашей.

— Ой, Володя, привет! А ты что здесь делаешь?

— Решил восстановиться, – признался он.

— Правда! Как здорово, Володя! А я в библиотеку ходила. Ты знаешь, мы тут в кино собрались – хочешь со мной? То есть с нами…

Ее щеки вспыхнули, и она посмотрела на свои туфли, словно проверяя, не грязные ли они. Только тут он заметил, какая она красивая, и куда лучше Гали – сразу видно, что девушка серьезная, не будет с кем попало кататься.

— Ну… Я могу, – сказал он.

Даша вскинула глаза и улыбнулась. И так легко стало Володе, так радостно!

— Тогда пошли?

— Погоди! Я до автомата! Маме хочу позвонить…

И он побежал к автомату, чтобы услышать мамин голос, чтобы успокоить ее – все хорошо, выйдет еще из него Хомо сапиенс…

Другие мои рассказы:

Жених

Останови время

Сплетница

Источник