Когда Ася появилась на свет, акушерка сказала маме, что она будет счастливой – в рубашке родилась. И до пяти лет Ася и правда была счастлива: мама плела ей косички, читала книжки с картинками, только иногда сердилась, что Ася не хочет запоминать буквы, а папа учил ее кататься на велосипеде и брал с собой на дачу, разрешая Асе порулить на проселочной дороге.
А когда ей исполнилось пять лет, родители сообщили ей, что скоро у Аси появится братик.
— Будет подарок тебе ко дню рождения.
Подарок и правда поспел прямо ко дню рождения, отобрав у Аси все ее последующие праздники: с самого первого года Кир стал занимать особое место в их семье. Сначала, потому что он был маленьким, а потом, потому что оказался вундеркиндом.
Читать Кир научился раньше, чем Ася, которая и к двадцати годам читала не быстрее первоклашки (сейчас бы это назвали дислексией, но тогда слов таких не знали и отправили Асю в коррекционный класс), считал так, что учительница математики, которой его показали, схватилась за голову и побежала звонить своему профессору Алексею Ивановичу, не говоря уже о том, что Кир сочинял, пусть и весьма специфические, но очень оригинальные стихи.
Так счастливая жизнь Аси и закончилось – у нее теперь не только день рождения был один на двоих с братом, но и вся жизнь — теперь вся она крутилась вокруг Кира. Именно Ася водила брата в школу и на английский, в бассейн и к профессору Алексею Ивановичу, в музыкальную школу и на поэтический кружок. При этом когда она сама захотела пойти на кружок домоводства, мама возмутилась:
— Ты что, хочешь чтобы я уволилась и сама водила Кирочку к профессору и музыкальную школу? Вечно ты думаешь только о себе!
И Ася сдалась. К тому же если она все делала правильно: не путала сложнейшее расписание Кира, готовила по два блюда на ужин (Кир с шести лет заделался вегетарианцем, а папа дня не мог прожить без мяса), и тем более когда приносила домой деньги (по вечерам выгуливала соседских собак), мама ее хвалила и гладила по остриженной голове.
Волосы Асе обстригли потому, что маме теперь некогда было ее заплетать, нужно было повторять утром с Киром английский или записывать стихи, которые он придумал ночью, а сама Ася делала неопрятный хвост с петухами, и учительница писала в дневник замечания красной ручкой. Мама замечания не любила и отвела дочь в парикмахерскую, где ей сделали короткую стрижку, вполне симпатичную, но Ася все равно плакала всю ночь по своим косам.
— Вот окончишь школу, и делай тогда, что поделаешь, — говорила мама, когда Вся слабо пыталась что-то возразить на очередную обязанность, связанную с братом. — Тебе какая разница, ты все равно ничего не делаешь, только рецепты свои читаешь.
После школы, не только Асиной, но и Кира, она вовсе не получила свободу – к тому времени, кроме того, что она должна была готовить ему завтрак, обед и ужин с повышенным содержанием полезных веществ, гладить и стирать одежду и выполнять иные бытовые мелочи, Ася еще стала кем-то вроде его секретаря. Она вела расписание брата, следила за конкурсами и олимпиадами, сортировала его письма. Когда она заикнулась, что хочет пойти работать в собачий приют, теперь уже не только мама, но и Кир принялся ее корить, жалуясь, что без нее он совсем пропадет.
И Ася опять сдалась.
Только один раз она восстала против привычной несправедливости – когда встретила Бориса.
Борис не был красивым – он был высоким, полным, круглые сутки сидел за компьютером и писал коды. Родственники подарили ему собаку в надежде на то, что тот станет хоть немного гулять. Но вместо этого он нанял Асю – так они и познакомились. И как-то само собой получилось, что очень скоро после того, как выгуляет его собаку, она оставалась у него на ночь.
Мама звонила и требовала идти домой – она терпеть не могла гладить рубашки, а Кир только в них и ходил. Кир тоже звонил и жаловался, что некому точить его карандаши, папа опять принес беляши, а больше и нечего есть, потому что мама на очередной диете.
— Оставьте меня в покое! – кричала Ася. – Я вам не служанка!
Борис целовал ее в мокрые глаза, обещал, что однажды они поженятся. А потом укатил в Америку, получив выгодное предложение по работе.
— Прости, – только и сказал он.
Когда объявили, что Кир получает премию, родители от гордости чуть не полопались – всем соседям растрезвонили, мама срочно побежала записываться в салон красоты, а папу особенно интересовала денежная составляющая, потому что ему очень уж хотелось купить новую машину, но денег не хватало, так что сын, может, поделится с ним.
Прибавилось забот и у Аси – кроме обычных «убери-подай-принеси», ей пришлось вести активную переписку, бронировать билеты на самолет, искать гостиницу, в которой будет бассейн и вегетарианский стол, ну и так далее. Она так вымоталась, что когда они прилетели, и все было готово: и смокинг, и речь, и толпа зрителей уже ждала в зале, – Ася в изнеможении чмокнула брата в щеку, стоящему за кулисами, и отправилась в зал, надеясь, что родители заняли ей место.
Высокий охранник, стоявший у выхода в зал, преградил ей путь и произнес:
— Обслуживающему персоналу туда нельзя.
— Что? – не поняла Ася.
— Подождите своего хозяина за кулисами, – объяснил ей другой, помоложе, с наглым оценивающим взглядом. – В такой тряпке там нечего появляться.
Ася опустила глаза на свое старое платье – не то, что у нее не было другого, просто она не успела переодеться. Но все же оно не выглядело слишком уж невнятно, так что дело было вовсе не в платье, а в том, что ее и правда приняли за обслуживающий персонал. Впрочем, они были недалеки от истины – служанка, она служанка и есть.
Брат посмотрел на нее долгим удивленным взглядом, и на мгновение Асе показалось, что сейчас он скажет этим охранникам: «Пропустите, это моя сестра!». Но брат промолчал – ведущий уже громко называл его имя, и он пошел к сцене, даже не оглянувшись на Асю.
Она присела на низкий стул у стены, прикрыла глаза, прокручивая про себя список дел: успеть забрать костюм из прачечной, забронировать гостиницу и ужин в ресторане, рассортировать электронную почту – она уже два дня туда не заглядывала. Сколько же поздравлений сейчас посыплется – мама дорогая, как же она будет это все читать!
Что там говорил Кир, она не слушала – вчера он уже репетировал перед ней речь, и, конечно же, она была идеальной. Все как обычно – спасибо родителям, спасибо педагогам, я готов трудиться на благо родины и мировой гармонии. Память у Аси была отличная, краем сознания она отслеживала предложения.
Но тут что-то пошло не по плану. Вместо того чтобы сказать: «И этим всем я обязан моим дорогим родителям (мама сегодня в зеленом платье и шляпке с пером, папа в темном костюме в тон и в светлой рубашке, сидят на первом ряду) и незабвенному Алексею Ивановичу (тот в синем похоронном костюме сидит на каком-нибудь облаке и с радостью взирает на своего лучшего ученика), Кир вдруг произнес:
— Тут я должен был сказать совсем другое, но послушайте… На самом деле, есть только один человек, без которого я бы не стоял здесь сейчас.
Ася живо представила себе, как мама и папа торжествующе переглянулись – конечно же, каждый из них считал свой вклад более ценным, а Алексей Иванович, должно быть, свалился в этот момент с облака.
— Всю свою жизнь она потратила на меня. Я долгое время этого не замечал, принимал как само собой разумеющееся. И вы знаете, пришло время отплатить добром за добро, хотя, признаюсь, ее роль в моей жизни бесценна, и даже все сокровища мира не смогут в полной мере ее отблагодарить.
У отца наверняка надулась вена на лбу – так всегда бывало, когда он злился, а мама, наверняка раскраснелась, и глаза у нее на мокром месте от радости.
— Этот день я посвящаю тебе. И все эти деньги, что я сегодня получил, я хочу передать тебе, чтобы ты открыла приют для собак, о котором всегда мечтала, и вообще чтобы делала то, что тебе хочется.
Эти слова прозвучали как-то иначе, словно бы приближаясь к ней, и когда Кир схватил ее за руку и потащил на сцену, Ася не сразу поняла, что происходит.
— Знакомьтесь, это моя сестра Ася. Если бы не она, то я никогда бы и ничего не добился.
Грохнули аплодисменты, яркий свет ударил Асю в глаза. И только в этот момент до нее начало доходить, что происходит. Она смотрела на брата благодарными глазами, а он смотрел на нее и улыбался. И эта улыбка исцеляла все – уехавшего Бориса, неслучившийся кружок по домоводству, тоскующих собак в приюте… Она стояла в свете софит, сгорбленная и испуганная, но постепенно в ней просыпалось что-то, что заставило Асю расправить плечи.
Он и правда отдал все деньги ей. И нанял молодого парня, которого Ася обучила всему, что она делала все эти годы для брата.
— Ты больше не будешь моей служанкой, – сказал Кир. – Прости меня, Ася, я был слепой остолоп.
И Ася его простила. Она и правда организовала приют для собак, пошла учиться на кондитера, открыла свое дело – пусть небольшое, и за прилавком часто приходилось стоять самой, но зато все было именно так, как она мечтала. И однажды, холодным октябрьским вечером, когда она уже собиралась закрывать кассу, звякнул колокольчик, сообщавший о том ,что в дверь вошёл посетитель. Ася приветливо улыбнулась высокому мужчине в черном плаще, начала было спрашивать, чего бы он хотел, но осеклась и замолчала.
Перед ней стоял Боря. Похудевший, строгий, уставший. Такой родной.
— Ты вернулся…
Ася почувствовала, как ноги подкашиваются, и схватилась руками за прилавок.
— Асенька, – улыбнулся он. – Прости меня дурака, я был так неправ…
Ну что же – второй главный мужчина в ее жизни попросит прощения, много ли еще надо?
Не попросил прощения только отец – они с матерью теперь с Асей не разговаривали, решили, что это она Кира подговорила ей все отдать. Но это было неважно – родители, они и есть родители, какие уж есть. А Боря… Он вернулся, и теперь у Аси точно все будет хорошо.
Другие мои рассказы:
Аритмия
Никто не виноват
Помутнение разума