«Может, я этого и хочу?» — дерзко ответила Надя, осознав последствия своего бунта против строгих правил школы

Надя обернулась, чтобы проверить, не видит ли ее продавщица или кто-то из редких покупателей, бродящих по отделу в этот ранний час, после чего схватила баночку с лаком и сунула себе в карман.​

​Лак был ярко-красный, такой, с каким приличная девушка не будет появляться в школе, но все равно Надя нанесла его на ногти, усевшись прямо на крыльце огромного серого здания с колоннами, папа ей говорил, что тут находится, но она забыла.​

​Раньше Надя никогда ничего не воровала, и чувства испытывала противоречивые: с одной стороны, ей казалось, что вот-вот сзади подойдёт полицейский, положит ей руку на плечо и скажет: «Где ты взяла этот лак?», но, с другой стороны, душу наполнял незнакомый ранее восторг — у нее получилось, и никто ее не поймал.​

​— Где ты была? — прошептала Вика, когда Надя вбежала со звонком в класс и приземлилась рядом.​

​Первые два урока она прогуляла, потому что вторым была алгебра, а на ней контрольная, к которой она была совсем не готова.​

​— Ух ты! А это что? Лесотундра тебя убьет!​

​— Может, я этого и хочу?​

​— Дура, – Вика ткнула ее в бок. – А ну, прекрати!​

​Олеся Сергеевна, их классная руководительница по кличке Лесотундра, лак, конечно, заметила.​

​— Егорова! Это уже последняя капля. Или немедленно сотри это безобразие, или я вызываю родителей.​

​Надя только пожала плечами и даже не подумала сдвинуться с места.​

​— Завтра утром, чтобы мама была здесь.​

​— С ума сошла, – заключила Вика, когда они шли домой, решив прогулять последний урок.​

​Надя и сама не могла объяснить, почему так поступает.​

​Дома было тихо и пахло хлоркой – это была мамина манера уборки: залить все доместосом.​

​Надя заглянула в холодильник: на супе уже плавали белые кружочки плесени, сыр засох – кто-то бросил его прямо так, без пакета, оставалась только сырая картошка и кетчуп. Можно было бы ее пожарить и съесть с кетчупом, но Наде было лень. Она завалилась на диван и до ночи смотрела телевизор.​

​Мама вернулась около полуночи.​

​— Уроки сделала?​

​— Ага, – соврала Надя. – Я есть хочу, вообще-то.​

​— Прости, солнышко, возьми пакет – там салаты и пицца, нужно только разморозить.​

​— Тебя в школу вызывают.​

​— Позвони отцу – мне некогда, ты же знаешь – у меня работа.​

​Мама прошла в спальню, оставив после себя только шлейф духов. Надя вздохнула, засунула пиццу в морозилку, а салаты в холодильник. Один из них съела прямо из контейнера большой ложкой – вилки все были грязные, а мыть было лень.​

​На следующий день Олеся Сергеевна не пустила ее на уроки, потому что мама так и не пришла в школу.​

​— Ты не передала ей? – с подозрением спросила учительница.​

​— Позвоните ей и узнаете, – лениво ответила Надя.​

​Олеся Сергеевна достала маленький красный телефончик и долго там копалась, пока не отыскала нужный номер. Надя слышала, как раздаются длинные гудки, но трубку мама так и не взяла.​

​— Хорошо, – по слогам произнесла учительница. – Я звоню отцу.​

​В животе у Нади похолодело – только не это! Но Олеся Сергеевна уже вновь листала список контактов и нажимала нужный номер.​

​— Ало? Здравствуйте, это Олеся Сергеевна… Классный руководитель вашей дочери, – ее голос не смог скрыть осуждения. – Дело в том, что с Надеждой в последнее время слишком много проблем – она нарушает все возможные школьные правила и прогуливает уроки. Я попросила ее мать прийти сегодня, но она мою просьбу проигнорировала. Возможно, ваша дочь просто ей не сказала… Да, хорошо.​

​Она убрала телефон в сумочку и довольно произнесла:​

​— Он сейчас приедет.​

​Надя не виделась с отцом семь месяцев.​

​Год назад отец ушел из семьи. Теперь у него была новая жена по имени Сара. Надя ее ненавидела. И она пообещала ему, что не будет с ним видеться, пока он с ней не разведется. Обещания нужно сдерживать, поэтому Надя развернулась и ушла из школы.​

​Дома она съела пиццу, а потом опять весь день лежала у телевизора. Три раза звонил папа, но она не взяла трубку. Мама вернулась поздно, выпила с ней кофе на кухне и завалилась спать.​

​В школу Наде идти не хотелось. Она опять зашла в супермаркет и долго ходила вдоль полок, пока не стащила роликовый дезодорант, сунув его в карман куртки. Когда проходила мимо кассы, сердце колотилось так быстро, что Надя даже испугалась – вдруг ее хватит сердечный удар? Но все обошлось, от сердцебиения осталась только приятная дрожь в кончиках пальцев. У нее опять получилось!​

​Теперь она частенько так делала – заходила в какой-нибудь магазин и воровала одну вещь. Обычно что-нибудь мелкое и не особо дорогое, и на самом деле она легко могла это купить на карманные деньги, которые мать оставляла ей на тумбочке в прихожей. Дело тут было не в том, что она хотела обладать этими вещами, просто ей нравилось, что ее не ловили.​

​Но однажды ее все-таки поймали. Было это в парфюмерном, она взяла самую маленькую коробочку и даже не посмотрела на ценник. А на выходе ее задержал охранник, и вот тогда ее сердце по-настоящему чуть не остановилось. Он заставил Надю вывернуть карманы, а когда нашел там коробочку духов, потащил ее на кассу, больно стиснув руку. Надя принялась громко кричать и вырываться, хватаясь за полки со стеклянными бутылочками, и они, конечно, полетели вниз и разбились вдребезги. В воздухе повис тяжелый запах цветов, сладостей и всего прочего, так что дышать стало невозможно.​

​— Так, еще и порча имущества? Твоим родителям придется за это заплатить!​

​Охранник был похож на моржа, которого Надя видела вчера вечером в передаче на канале Animal Planet – такой же толстый, с круглыми глазками и такими же, как у моржа усами. Вроде и нестрашный совсем, но Наде сделалось очень страшно. А потом она подумала — ну и пусть, может, исключат из гимназии. Она помнила, как девочку из параллельного класса исключили из их гимназии после того, как ее задержали где-то ночью пьяную. Гимназия у них была строгая. И дорогая – мама поэтому так много работала.​

​— Отпустите ее!​

​Голос раздался так неожиданно, что охранник ослабил хватку, и Надя смогла вырваться, правда, бежать ей было некуда – она была зажата между прилавком и стеллажом. Оглянувшись, она увидела Сару.​

​Надя встречалась с ней всего три раза, но хорошо ее запомнила – такую внешность сложно пропустить: яркие восточные глаза с такими пушистыми ресницами, что Надя ни за что бы не поверила, что они натуральные, такие же яркие губы с крошечной родинкой в левом уголке рта, а еще она была очень низкая, даже ниже Нади, которая стояла на физкультуре предпоследней.​

​— Она украла духи. А потом разбила несколько флаконов. Кто за это будет платить, вы? – накинулся на нее охранник.​

​— Этой девочке тринадцать лет, – отчеканила Сара. – Вы не имеете права хватать ее и тащить на разборки. А все эти стекляшки разбились по вашей вине, так что оставьте ребенка в покое. Я адвокат, и в случае необходимости засужу вас, будьте уверены.​

​Пока охранник стоял и хлопал рыбьим ртом, Сара шагнула вперед, так что ему пришлось посторониться, схватила Надю за руку и сказала:​

​— Идем отсюда.​

​Несмотря на уверенный голос и всю решительность, руки у Сары были влажные и подрагивали, и Надя догадалась, что она волнуется. Сбежав вниз по эскалатору, они остановились.​

​— Вообще-то, мне уже четырнадцать, – сказала Надя.​

​— Я знаю.​

​— И никакой ты не адвокат.​

​— Я знаю.​

​— А тебя не учили, что врать нехорошо?​

​Сара сощурила глаза и сказала:​

​— Хочешь пирожное с чаем?​

​Надя пожала плечами.​

​Они прошли в кофейню, где Сара купила два медовика и две чашки чаю. Они сели за столик и долгое время молча ели пирожные. Потом Сара сказала.​

​— Когда мне было десять лет, мой папа умер, и мама второй раз вышла замуж. Сначала все было хорошо, но потом отчим стал вести себя… Ты, наверное, можешь догадаться, не маленькая уже. Я рассказала маме, но она мне не поверила. Я не знала, что мне делать. Стала реже бывать дома. Потом я стала мечтать, чтобы оказалось, что я приемная, и чтобы меня забрали в детский дом, раз я не родная мамина дочь. Однажды я украла в магазине куклу, решив, что когда меня поймают, то арестуют и отправят в тюрьму для детей. Меня, конечно, не арестовали, но этот факт привлек внимание к нашей семье. В общем, меня забрала к себе бабушка, папина мама, и дальше я росла с ней.​

​Надя уставилась на Сару, не понимая, зачем та все это рассказала. Или просто сочинила – взрослые любят придумывать такие истории, считая их очень поучительными.​

​— Ты считаешь, что моя мама плохо обо мне заботиться? – вспыхнула Надя. – Думаешь, я поняла, куда ты клонишь? Да если бы не ты…​

​Сара протянула руку и легонько коснулась плеча Нади.​

​— Я вовсе не хотела сказать ничего такого, – прервала ее она. – Просто вспомнила, что и со мной такое бывало, это не страшно. Ты так сильно хотела эти духи?​

​Надя дернула плечом.​

​— У меня есть деньги. Мама много работает, с этим у нас нет проблем.​

​— А с чем есть?​

​Надя хотела сказать – с тобой, но почему-то не смогла. Сара смотрела на нее так внимательно, как никто и никогда не смотрел – папа все время направлял взгляд немного выше и в сторону, словно боялся столкнуться с ней взглядом, мама глядела сквозь нее, и Надя чувствовала себя призраком. Если бы не школа, она бы вообще решила, что давно умерла и ходит как приведение по своей квартире, как в фильме с Брюсом Уиллисом.​

​А Сара на нее смотрела. Под ее взглядом словно под рентгеном были видны и красные облупившиеся ногти, и ноющий от голода и неправильного питания желудок, и грязная юбка, которую мама опять забыла постирать.​

​— В школе совсем плохо, да? – тихо спросила Сара.​

​— Мне там не нравится! – внезапно выпалила Надя. – В прошлой школе было лучше. Да, физик курил в лаборантской, а русичка вечно болела, но зато все были настоящие. А тут ходят словно роботы, а я не робот. И мама столько работает – я ее совсем не вижу. Она не успевает готовить еду и стирать вещи, только и делает, что работает!​

​Сара провела рукой по своим волосам, которые и так вроде были идеально гладкими, а потом спросила:​

​— А ты не пробовала приготовить сама?​

​— Сама? Я не умею. Ну только если картошку или яичницу.​

​Взглянув на часы, Сара поднялась и сказала:​

​— Я поговорю с папой про школу. А сейчас знаешь, что? Пойдем-ка к тебе домой и приготовим настоящий обед.​

​Надя хотела сказать, что мама ее убьет, если узнает, что Сара была у них в квартире, но ей стало так любопытно, что она не смогла удержаться и согласилась.​

​Купив в супермаркете все необходимое (Надя оплатила покупки сама, настаивая на этом), они пришли в квартиру, где Сара научила ее варить борщ и жарить котлеты. Потом Сара показала ей, как управляться со стиральной машинкой, оставила свой номер телефона, предложив звонить, если будет нужна помощь, и ушла.​

​Валяться перед телевизором почему-то не хотелось, и Надя вымыла пол, а потом села и сделала уроки по русскому и биологии, дальше запал уже пропал.​

​— Чем это у нас пахнет? – удивилась мама.​

​— Я приготовила обед, – сказала Надя таким тоном, словно сообщала матери о поджоге квартиры.​

​Мама прошла на кухню, открыла кастрюлю и понюхала.​

​— Борщ, – с удивлением произнесла она. – У мамы такой же был. Как ты это сделала?​

​— В интернете прочла, – соврала Надя.​

​Весь вечер мама ахала, что дома чисто и прибрано, что борщ и котлеты вкусные, а дочь у нее просто золото, оказывается.​

​На следующий день Надя не пошла в супермаркет. Она пошла в школу, где получила четверку на русском и двойку на алгебре. На биологии Олеся Сергеевна проверила ее тетрадь и сказала:​

​— Да, Егорова, ты умеешь удивить.​

​И поставила ей пять.​

​Дома заняться было нечем – и борщ, и котлеты еще остались, и Наде пришлось сесть за уроки. В шесть часов внезапно пришла мама – хмурая и нервная.​

​— Отец придет, – сообщила она.​

​Надя поежилась – наверняка Сара все ему рассказала, а он сейчас все передаст маме… Ой, что будет… Возможно, прошлые мечты Сары о детском доме скоро станут реальностью для Нади.​

​Отец пришел в половину седьмого. Мама явно нервничала, а Надя старалась на него не смотреть, хотя больше всего ей хотелось, чтобы он крепко обнял ее, как раньше, и сказал, какая она стала большая.​

​— Ужинать будешь? — спросила мама.​

​Отец согласился.​

​Съев борщ, он похвалил:​

​— Какой знакомый вкус. Где я такой пробовал?​

​Надя зажмурилась.​

​— Наверное, у тещи, – предположила мама. – помнишь, она готовила? У нее был какой-то секретный ингредиент. Надьке, похоже, передалось. Я-то никогда не умела готовить.​

​— Надя? – папа впервые посмотрел ей прямо в глаза, а не в сторону левого уха. – Молодец, очень вкусно.​

​После ужина папа завел разговор про алименты – что если мама, как и прежде, не хочет ничего от него брать, то, может, она согласится на то, чтобы он оплачивал школу, если Надя, конечно, хочет туда ходить. И тут он посмотрел на Надю и спросил:​

​— Ты хочешь ходить в эту школу?​

​Надя поняла, что это ее шанс.​

​— Нет, – выдохнула она. – Мне там не нравится, я хочу в прошлую.​

​Мама так на нее посмотрела, что Надя даже проверила, не образовалась ли на лбу дыра.​

​Папа и мама долго ругались, как это всегда бывало, когда они собирались вместе. Потом папа ушел, заявив, что мама – несносная эгоистка.​

​После его ухода мама долго сидела на кухне, прикрыв рукой глаза.​

​— Тебе правда так не нравится в школе?​

​Надя задумалась.​

​— Не нравится. Но еще больше не нравится, что ты так много работаешь. Я тебя совсем не вижу.​

​Мама вздохнула.​

​— А если я уволюсь со второй работы, ты согласишься продолжать там учиться? Надя, это одна из лучших школ в городе, такой старт в жизни, ты пойми…​

​— Чем же ты будешь за нее платить, если уволишься?​

​Мама опять вздохнула.​

​— Пусть платит папа.​

​Надя прикинула – насколько это будет выгодной компенсацией за то, что придется каждый день терпеть Лесотундру? Потом широко улыбнулась и сказала:​

​— Хорошо. Я согласна. Но ты точно-точно уволишься?​

​Мама кивнула. Потом поднялась, притянула к себе дочь.​

​— Моя мама еще готовила очень вкусные шанежки с картошкой. Найдешь в интернете рецепт?​

​Надя порадовалась, что не выбросила бумажку с Сариным телефоном, и ответила:​

​— Конечно, мама. Думаю, что у меня получится.​

​Комментарии143

Источник