«Она беременна» — произнес Сергей, не сводя взгляда с пола, в то время как Таня пыталась собрать воедино своё shattered мироощущение

Я смотрела в окно поезда, возвращаясь из командировки на два дня раньше. Перебирала в памяти события последних двадцати лет.

Колеса мерно стучали, а перед глазами всплывали картины прошлого — такие яркие, словно это было вчера.

Тот вечер первокурсников в актовом зале института я помню до мельчайших подробностей.

На мне было новое синее платье, купленное специально для этого события. Подруга Ленка подвела мне глаза своей новой тушью.

— Тань, смотри какой парень! — шепнула она мне тогда, кивая в сторону высокого темноволосого студента.

Это был Сергей. Он стоял у окна с группой ребят с инженерного факультета. В белой рубашке, серьезный такой, обсуждал что-то с однокурсниками. Потом наши взгляды встретились, и он улыбнулся.

— Потанцуем? — подошел через несколько минут и спросил.

— Ой, да конечно можно, — я тогда страшно смутилась, даже щеки загорелись.

Весь вечер мы протанцевали вместе. Сергей рассказывал о своих планах, мечтах.

— Я обязательно построю дом. Большой, светлый, с садом. Буду работать, обеспечивать семью. У меня будет все самое лучшее — и жена, и дети…

— А жену уже присмотрел? — пошутила я тогда.

— Кажется, да, — ответил он серьезно, глядя мне в глаза.

Поженились мы на пятом курсе. Свадьба была скромная — в студенческой столовой, но такая веселая! Жили сначала в общежитии.

Комната маленькая, на двоих одна кровать, стол и шкаф. Но мы были так счастливы!

— Ничего, Танюш, это временно, — говорил Сергей, обнимая меня. — Вот закончим институт, устроимся на работу…

Он устроился на завод инженером, я — бухгалтером в небольшую фирму. Потом сняли комнату в коммуналке. Когда родился Димка, радости не было предела.

Помню, как Димка делал первые шаги, а Сергей снимал на старенькую видеокамеру.

— Танюш, наш сын будет космонавтом! — смеялся муж, когда малыш забирался с ногами на диван.

Десять лет назад взяли ипотеку. Как же мы радовались своей квартире! Всей семьей выбирали обои, мебель.

— Мам, а можно мне в комнате космические обои? — канючил двенадцатилетний Димка.

— Конечно можно, сынок. Правда, пап?

— Сделаем самую лучшую комнату! — подмигивал Сергей.

Он сам клеил эти обои, собирал мебель. Все выходные пропадал в квартире — то полки прибить, то карниз повесить.

— Свое гнездышко должно быть уютным, — приговаривал, вытирая пот со лба.

А потом что-то надломилось. Два года назад Сергей стал другим — раздражительным, нервным. Все чаще задерживался на работе.

— Ты где был? Уже одиннадцать! — спрашивала я.

— Что ты меня контролируешь? Я же деньги зарабатываю! — огрызался он.

Появились какие-то командировки, встречи. Димка уже в университете, в общежитии живет. А мы с Сергеем как чужие стали.

— Может к психологу сходим? — предлагала я.

— Все нормально, тебе кажется, — отмахивался он.

В эту командировку в Нижний я ехала с тяжелым сердцем. Может, думаю, правда отдохнем друг от друга, соскучимся? Но совещания закончились раньше…

Я достала телефон — позвонить или нет? Сделать сюрприз? В сумке лежала коробка конфет — его любимые «Мишка на Севере». Может, правда, все наладится?

В поезде

Поезд подъезжал к Москве, а я все никак не могла отделаться от тревожных мыслей. Последний разговор с Леной, моей старинной подругой, не давал покоя.

— Танюш, ты как слепая кошка ходишь, — сказала она мне перед командировкой. — Сергей твой совсем другим стал. Помнишь, как на дне рождения у Петровых он даже танцевать с тобой не пошел? А раньше первый приглашал.

— Может, устает просто. На заводе сейчас большой проект…

— Какой проект? Три месяца назад видела его в торговом центре. С какой-то фифой под ручку ходил, — Лена поджала губы. — Не хотела говорить, но ты же моя подруга.

Я тогда отмахнулась. Мало ли, может с коллегой по работе был. Хотя… В последнее время от него действительно стало попахивать женским парфюмом.

«Случайно в лифте с соседкой ехал», — объяснял он. А новый галстук? «Премию на работе дали, решил себя порадовать». И эти постоянные задержки допоздна…

— Мам, а чего папа такой нервный стал? — спросил как-то Димка, приехав на выходные из общежития. — Я ему про учебу рассказываю, а он будто и не слушает.

— Устает папа, сынок. Проект сложный на работе.

— А почему от него духами женскими пахнет?

Я тогда промолчала. Что я могла ответить? Что сама не знаю, что происходит с человеком, с которым прожила двадцать лет?

С которым когда-то строили планы, мечтали о большом доме с садом?

В купе зашла проводница.

— Через двадцать минут прибываем в Москву!

Я стала собирать вещи. В сумке лежала коробка с конфетами. Купила по старой привычке. Раньше всегда привозила ему из командировок.

Он радовался как ребенок: «О, Танюша, ты помнишь!»

А в последний раз даже не взглянул на коробку: «Положи куда-нибудь, некогда мне».

Телефон завибрировал — сообщение от Лены: «Как доехала? Позвони, как освободишься!»

Я убрала телефон. Нет, звонить Сергею не буду. Приеду домой, сделаю сюрприз.

Женская сумочка

Моросил мелкий дождь, под ногами шуршали желтые листья. Я поймала такси у вокзала — немолодой водитель в потертой кожаной куртке всю дорогу рассказывал о своей жизни, но я почти не слушала.

Смотрела на знакомые улицы и вспоминала, как мы с Сергеем гуляли здесь в молодости.

Вот тот сквер, где он впервые меня поцеловал. А там, за углом, была маленькая кафешка, куда мы бегали студентами. Пили кофе «3 в 1», делили одно пирожное на двоих — денег-то не было.

— Приехали, девушка! — голос таксиста вернул меня к реальности.

Наш дом. Шестнадцатиэтажка из красного кирпича. Когда-то мы так радовались этой квартире! Сергей все повторял: «Это наше гнездышко, Танюш!»

Я достала ключи, и тут меня как током ударило — в окнах нашей квартиры горел свет. Странно, Сергей должен быть на работе. Сегодня же четверг, обычный рабочий день.

В подъезде пахло свежей краской — недавно сделали ремонт. Лифт привычно заскрипел, поднимаясь на двенадцатый этаж.

Сердце забилось быстрее. В голове промелькнули слова Лены: «Ты как слепая кошка…»

Вставила ключ в замочную скважину.

В прихожей горел свет. На полу стояли женские туфли — красные, на высоком каблуке. Точно не мои. Из кухни доносились голоса и смех — женский смех.

На диване в гостиной небрежно брошена дамская сумочка — маленькая, бежевая, явно дорогая. Рядом — початая бутылка и два бокала.

Я застыла в дверях, не в силах пошевелиться.

В голове стучало: «Не может быть… Не может быть…» Двадцать лет… Двадцать лет совместной жизни…

На кухне снова раздался смех. Женский голос произнес что-то неразборчивое, и Сергей ответил — так нежно, как когда-то говорил со мной…

Я стояла в прихожей. Время словно остановилось. Каждая деталь впечаталась в память: красные туфли 37-го размера с блестящей пряжкой, тонкий шарфик на вешалке, незнакомый сладковатый аромат духов.

С кухни доносились звуки.

— Ты такой забавный! — женский голос, молодой, звонкий. — А давай в следующие выходные съездим в Питер? Ты обещал показать мне разводные мосты.

— Конечно, малыш. Всё, что захочешь, — это уже голос Сергея, такой непривычно игривый.

Сумка выскользнула из моих ослабевших рук. Коробка конфет глухо ударилась об пол. На кухне всё стихло.

— Там кто-то есть? — испуганный женский шепот.

— Сиди здесь.

Он застыл в дверном проеме — в домашних брюках и той самой голубой рубашке, которую я подарила ему на прошлый день рождения. На лице — растерянность.

— Таня?! Ты же… ты должна быть в командировке…

За его спиной мелькнуло лицо — молодая, лет двадцати пяти, светлые волосы, макияж.

Секретарша из его отдела? Та самая Виктория, про которую он говорил: «Толковый специалист, только-только после института»?

— Вика, тебе лучше уйти, — глухо произнес Сергей, не глядя на меня.

— Да, конечно… я… простите… — засуетилась она, торопливо натягивая туфли. — Сумочку только возьму…

Я смотрела, как она собирает вещи трясущимися руками. На безымянном пальце — колечко с камушком. Помню, Сергей говорил про премию на работе… Значит, вот куда пошли те деньги.

— Таня, я всё объясню… — начал Сергей, когда за Викой захлопнулась дверь.

— Что ты объяснишь? — мой голос звучал непривычно спокойно. — Как давно это продолжается?

— Полгода… — он опустил глаза. — Я не хотел, чтобы ты узнала вот так…

— А как ты хотел? — я наклонилась, начала собирать рассыпавшиеся конфеты. — Может, открытку написать собирался? «Дорогая Таня, я завел любовницу, извини»?

Слишком стара

— Присядь, давай поговорим, — Сергей потянулся к моему плечу.

— Не трогай меня! — я отшатнулась. — На этом диване только что сидела она.

В кухне что-то шкворчало.

— Выключи плиту хотя бы, — процедила я.

Сергей метнулся на кухню. Я прошла в спальню. Простыни были смяты. На тумбочке — флакон духов. Вот откуда тот сладковатый запах.

— Таня, давай спокойно всё обсудим, — Сергей появился в дверях. — Я знаю, что виноват…

— Спокойно?! — я сорвалась на крик. — Двадцать лет, Сережа! Двадцать лет мы вместе! Помнишь, как познакомились? На вечере первокурсников? Ты мне про дом рассказывал, про будущее…

— Помню, — он тяжело опустился на край кровати. — Всё помню, Тань…

— А Димку помнишь? Как ночами не спали, когда он болел? Как в садик водили по очереди? Как в школу собирали?

Я открыла шкаф — его вещи аккуратно развешаны, каждая рубашка отглажена. Сколько раз я стояла у гладильной доски, представляя, как он наденет эту рубашку на работу…

— Что, старая стала? Неинтересная? — я выдергивала вешалки одну за другой. — Конечно, где мне с молоденькой секретаршей тягаться! У неё и каблуки, и духи французские!

— Перестань, — он попытался остановить мои руки. — Ты всё не так поняла…

— А как я должна понять?! — я швырнула в него пиджак. — Может, это у вас производственное совещание было? На нашей кровати?!

Зазвонил телефон — Димка. Еженедельный звонок сыну, традиция. Каждый четверг в шесть вечера.

— Не смей брать трубку! — я выхватила телефон у Сергея. — Алло, сынок!

— Мам, привет! — радостный голос сына. — Как командировка? А папа дома?

— Папа… — я посмотрела на Сергея, съежившегося на краю кровати. — Папа занят. Перезвонит позже.

— Что-то случилось? У тебя голос странный…

— Всё хорошо, милый. Просто устала с дороги. Как учеба?

Пока Димка рассказывал про университет, я механически складывала вещи Сергея в чемодан. Рубашки, брюки, носки — всё, что гладила, стирала, развешивала все эти годы.

— Мам, точно всё в порядке? — в голосе Димки слышалось беспокойство.

— Да, родной. Позвони завтра, ладно? — я старалась говорить ровно. — Люблю тебя.

Закончив разговор, я повернулась к Сергею.

— Собирайся. У тебя есть час.

— Куда я пойду? — он встал с кровати. — Таня, давай всё обдумаем. Может, сходим к психологу? Я знаю, что виноват, но…

— К психологу? — я истерически рассмеялась. — А полгода назад о психологе не думал? Когда с ней… — голос сорвался.

В ванной я заметила ещё одну деталь — розовую зубную щётку. Значит, она уже практически жила здесь. В моём доме. Пока я была в командировках.

— Она беременна, — вдруг тихо произнёс Сергей.

Время остановилось. В ушах зазвенело. Комната поплыла перед глазами.

— Два месяца, — продолжал он, глядя в пол. — Я хотел тебе сказать… Искал подходящий момент…

Я опустилась на край ванны.

— Убирайся, — процедила я сквозь зубы. — Немедленно.

— Таня…

— УБИРАЙСЯ! — я схватила флакон с духами и швырнула в стену. Осколки брызнули во все стороны, по ванной разлился приторный аромат.

Сергей молча взял чемодан. В прихожей остановился.

— Я перееду к маме пока. Потом заберу остальные вещи… И, Тань… Прости меня.

— Знаешь что? — я посмотрела ему в глаза. — Я тебя не прощаю. И никогда не прощу. А теперь уходи.

Дверь захлопнулась. В квартире стало оглушительно тихо. На полу всё ещё валялись рассыпанные конфеты. В кухне остывали недоеденные котлеты. На столике в гостиной — два бокала.

Самые читаемые рассказы:

Источник