«Это моя квартира! И ты тут на птичьих правах!» — с гневом заявила свекровь, решив покончить с настойчивым вмешательством невестки в свою жизнь

— Это моя квартира! И ты тут на птичьих правах! — свекровь заговорила тихо, но каждое слово было острым.

— Но мы живём здесь! И мы имеем право на уважение! На личное пространство!

Она развернулась и вышла из комнаты. Её подруги последовали за ней, бросая на меня неловкие взгляды.

Свадьба была яркая, шумная и стремительная. Только успела опомниться — я уже не Ковалёва, а Самойлова. А в паспорте штамп — маленький, но такой значимый.

Федя обнимал меня, когда мы стояли на пороге нашей новой квартиры. Его мама, Елена Михайловна, с гордостью вручила нам ключи.

— Вот, молодые, обживайтесь. Чего добру пропадать? Квартира всё равно свободная. Хватит вам в съёмных углах ютиться.

Я была на седьмом небе от счастья. Собственное жильё! Вернее, не совсем собственное — квартира принадлежала Елене Михайловне, одна из нескольких, которые она сдавала.

Но всё равно — не нужно больше платить чужим людям, бояться, что хозяйка вдруг решит поднять цену или выселить нас.

— Какая у тебя мама замечательная, — шепнула я Феде, когда мы остались одни.

— Золото, а не мама, — Федя подмигнул. — Правда, характер не сахар. Но ты её пойми — одна меня растила, всю жизнь вкалывала.

В тот момент мне казалось, что всё будет просто замечательно. Наша доченька Софа уже начинала ходить, держась за мебель.

Федя устроился на хорошую работу. А я наслаждалась материнством. Квартира от свекрови стала последним кусочком пазла нашего семейного счастья.

Первые недели Елена Михайловна заходила редко, в основном интересовалась, всё ли у нас есть и не нужна ли помощь.

Приносила пироги, сюсюкала с внучкой. Я старалась угодить, готовила её любимый пирог с капустой, подавала чай в красивых чашках.

— Ты не подумай, я же не контролировать прихожу, — говорила она, попивая чай за нашим кухонным столом. — Просто сыночка проведать да на Софочку полюбоваться.

— Конечно-конечно, Елена Михайловна, вы всегда желанный гость, — отвечала я с улыбкой.

Без предупреждения

Всё изменилось как-то незаметно. Сначала свекровь стала приходить чаще. Потом — без предупреждения.

А вскоре я обнаружила, что она проверяет наш холодильник, пока я укладываю Софу на дневной сон.

— Настасья, кто ж так продукты хранит? — качала она головой. — Молоко рядом с рыбой нельзя ставить! И вообще, в холодильнике пусто, чем ты Федю кормишь?

— Я как раз собиралась в магазин, — оправдывалась я.

— Эх, молодёжь-молодёжь… — вздыхала она. — Хорошо, что я заглянула. Федя у меня привык к нормальной еде, не к этим вашим полуфабрикатам.

Я кивала и улыбалась. Действительно была благодарна за помощь.

Однажды вечером, когда Софа уже спала, я решилась поговорить с Федей.

— Федь, может, стоит попросить твою маму звонить перед приходом? — осторожно начала я.

— А что такое? — он поднял глаза от телефона.

— Ну, знаешь, иногда неудобно получается. Вот сегодня я только-только Софу уложила, а тут звонок в дверь…

— Да ладно тебе, Насть. Она же помочь хочет.

— Я понимаю, но всё-таки хотелось бы немного… уединения.

Федя притянул меня к себе.

— Потерпи, родная. Мама одинокая, ей скучно. К тому же, мы живём в её квартире. Неудобно как-то запреты устанавливать.

Тяжёлый ком встал в горле. Я проглотила его вместе с возражениями и кивнула. В конце концов, крыша над головой важнее, чем мелкие неудобства. Так я тогда думала.

Пробуждение под звук ключа в замке стало для меня обычным делом. Часы на прикроватной тумбочке показывали 8:30.

Софа ещё сладко спала в своей кроватке, а я, завернувшись в халат, вышла встречать нежданную гостью.

— Доброе утро, Настасья! — прочирикала Елена Михайловна, держа в руках пакет с выпечкой. — Решила завтрак вам принести. Федя-то небось уже на работе?

— Да, он рано ушёл, — пробормотала я, поправляя растрёпанные после сна волосы. — А мы с Софой ещё отдыхали…

— Отдыхали? — свекровь выразительно подняла брови. — Почти девять, а ты ещё не при параде? Я в твои годы уже полдома перемыть успевала!

Она прошла на кухню, бросив на ходу свою сумку на диван. Я мысленно сосчитала до десяти. Спокойно, Настя. Она просто старой закалки.

— Софа ночью капризничала, зубки режутся, — пояснила я, включая чайник. — Мы только под утро уснули.

— А ты ей на дёсны анисовым маслицем мазала? Нет? Эх, современные мамочки всё по интернетам вычитывают, а старые проверенные методы забывают!

Я промолчала. За последний месяц научилась фильтровать советы свекрови — кивай и пропускай мимо ушей. Так спокойнее.

Елена Михайловна принялась раскладывать принесённые булочки по тарелкам. Потом распахнула дверцу холодильника и охнула.

— Настя! Так вот почему мой Феденька худеет! У тебя ж тут шаром покати!

— Да не худеет он, — не выдержала я. — Нормально питается. Просто я вчера ещё не успела закупиться, сегодня собиралась.

— А кефира для Софочки нет! И творожка нет! Чем ребёнка кормишь? — Она полезла в морозилку. — Ой, а это что за заморские ягоды? Дорогущие, поди?

— Это для смузи, — я почувствовала, как краснею, словно оправдываясь за собственные покупки.

— Смузи-шмузи… — передразнила свекровь. — В наше время компот варили, и ничего, все здоровые росли! А эти ваши новомодные… Ладно, я после обеда загляну, привезу продуктов. Нельзя так семью запускать.

Из спальни послышался голосок Софы. Я с облегчением кинулась к дочке — хоть какой-то повод сбежать от этого допроса.

Когда я вернулась с Софой на руках, свекровь уже перемыла вчерашнюю посуду и теперь протирала кухонные шкафчики.

— Елена Михайловна, не нужно, правда, — попыталась остановить её я. — Я сама справлюсь.

— Да что ты, милая! Мне несложно! Я же вижу — не справляешься. А Феде в чистоте жить надо. Он у меня аккуратненький с детства, не привык в бардаке.

Софа захныкала, тянясь к игрушкам.

— Можно мы позавтракаем? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал вежливо.

— Конечно-конечно! А я пока в ванной порядок наведу, там у вас полотенца как попало висят.

Когда через три часа свекровь наконец ушла, я рухнула на диван, чувствуя себя выжатым лимоном.

В квартире пахло хлоркой, а моя косметика на туалетном столике выстроена по размеру флаконов. Даже на вешалках висели по цветам.

Вечером я снова попыталась поговорить с Федей.

— Слушай, может, стоит поговорить с твоей мамой о личном пространстве? — начала я, когда мы укладывали Софу.

— А что случилось? — Федя непонимающе посмотрел на меня.

— Она приходит каждый день. Без предупреждения. Перекладывает вещи, критикует всё и вся…

— Насть, ну она же помогает! — Федя развёл руками. — Посуду моет, с Софой сидит, когда тебе нужно выйти. Что не так-то?

— Не в этом дело, — я старалась подобрать слова. — Просто… мне кажется, она не считает это нашим домом. Относится как к очередным жильцам.

Федя нахмурился.

— Ты преувеличиваешь. Мама всегда была хозяйственной, у неё всё должно быть разложено по полочкам. Такой характер. Да и потом, формально квартира-то её.

— То есть, мы тут на птичьих правах? — я почувствовала комок в горле.

— Я не это имел в виду, — он обнял меня. — Просто давай не будем её обижать, хорошо? Она же одна, мы — единственная её радость.

Я кивнула, проглатывая обиду. Но в том вечернем разговоре что-то надломилось между нами. Я впервые осознала, что мой муж всегда будет выбирать сторону матери.

А через неделю случилось то, что перевернуло всё окончательно.

Был обычный вторник. Я только-только уложила Софу на дневной сон.

В дверь позвонили. Потом ещё раз, настойчивее. Я бросилась открывать, боясь, что очередной звонок разбудит дочку.

На пороге стояла Елена Михайловна в компании двух нарядно одетых женщин.

— А вот и наша молодая мамочка! — громко объявила свекровь. — Знакомься, Настасья, это Вера Петровна и Галина Сергеевна, мои подруги ещё со времён работы на фабрике.

— Здравствуйте, — прошептала я. — Только, пожалуйста, тихо. Софа только заснула.

— А-а-а, — протянула одна из женщин, — так вот она какая, твоя невестка! А мы-то думали, почему Леночка всё одна да одна к нам приходит. Теперь понятно — молодые своей жизнью живут!

Они прошли в квартиру, громко обсуждая интерьер, мебель и даже цветы на подоконнике.

— Елена Михайловна, — я тронула свекровь за локоть, когда она направилась на кухню ставить чайник, — можно вас на минутку?

— Что такое, Настя? — она повернулась ко мне с улыбкой, не понижая голоса.

— Софа только уснула. Может, вы с подругами в другой раз зайдёте? Или хотя бы…

— Что значит в другой раз? — её улыбка мгновенно исчезла. — Я своих подруг месяц уговаривала зайти, посмотреть, как вы тут устроились! И вообще, ты бы лучше чаю поставила да угощение организовала. Неудобно же гостей с пустыми руками встречать!

Дочка опять проснулась. Я метнулась в детскую и взяла дочку на руки. Она была раскрасневшаяся, сонная.

— Тише, маленькая, тише, — шептала я, покачивая её.

— Софочка, ягодка моя! — В дверном проёме появилась Елена Михайловна. За её спиной маячили любопытные лица подруг. — Дай-ка её мне, я успокою.

Она протянула руки, но Софа только сильнее вцепилась в меня.

— Не надо, — твёрдо сказала я. — Она только проснулась, ей нужно время прийти в себя.

— Эх, Настасья, разбаловала ты ребёнка, — покачала головой свекровь. — Дети должны уметь спать при любом шуме. А то вырастет неженкой.

— У всех детей разный режим сна, — я почувствовала, как закипаю изнутри. — И Софе нужна тишина.

— Какие мы нежные! — фыркнула она. — В наше время детей в заводских яслях растили, и ничего, выросли нормальными людьми.

— А мой ребёнок будет расти так, как я считаю нужным.

Елена Михайловна скрестила руки на груди.

— Это что же получается? Мне теперь и внучку нельзя навестить, когда захочу?

Что-то внутри меня лопнуло, как натянутая до предела струна.

— Да! — выпалила я, удивив саму себя. — Нельзя! Нельзя приходить без звонка! Нельзя приводить посторонних людей! Нельзя будить ребёнка! Нельзя переставлять мои вещи! Нельзя лезть в мой холодильник и критиковать то, что я покупаю!

Повисла оглушительная тишина. Даже Софа притихла, удивлённо глядя на меня.

— Ты… что себе позволяешь? — свекровь заговорила тихо, но каждое слово было острым, как лезвие. — Это моя квартира! И ты тут на птичьих правах!

— Это наш дом! — я больше не могла сдерживаться. — Да, формально квартира ваша. Но мы живём здесь! И мы имеем право на уважение! На личное пространство! На собственные решения!

— Верочка, Галочка, — свекровь повернулась к застывшим в дверях подругам, — кажется, нам тут не рады. Пойдёмте отсюда.

Она развернулась и вышла из комнаты. Её подруги последовали за ней, бросая на меня неловкие взгляды.

Я слышала, как они шепчутся в прихожей, как хлопает входная дверь. А потом наступила блаженная тишина.

Софа успокоилась, и я опустила её в кроватку.

Вечером Федя вернулся поздно. Он вошёл с хмурым лицом — значит, мама уже позвонила.

— Ты чего маму обидела? — с порога начал он, даже не сняв куртку.

Я глубоко вздохнула.

— Федь, давай спокойно поговорим. Хочешь чаю?

— Какой чай? Мама растроена! Говорит, ты её выгнала при подругах! Опозорила!

— Я не выгоняла, — я старалась говорить спокойно. — Я просто попросила её уважать наше личное пространство. Она пришла с подругами без предупреждения, разбудила Софу…

— И что? Это её квартира! Она имеет право приходить, когда захочет!

— А мы — не имеем права на свою жизнь? На свои правила? Федя, мы же семья! Нам нужен свой дом, а не проходной двор!

Он тяжело опустился на стул.

— Насть, ну нельзя же так с пожилым человеком. Мама одна, ей скучно…

— А мне что, не скучно? — я не выдержала. — Целыми днями с ребёнком, без передышки, а тут ещё твоя мама со своими проверками!

— Так она ж помочь хочет!

— Помочь — это спросить, нужна ли помощь, а не вламываться и командовать! Федя, неужели ты не понимаешь? Я же не против вашего общения, я против того, что она не видит границ!

Мы проговорили почти до полуночи. Иногда переходя на повышенные тона, иногда успокаиваясь.

В итоге Федя согласился, что его мама действительно бывает навязчивой, но просил меня быть терпимее. Мы решили, что он сам поговорит с ней — спокойно, без конфликта.

Свекровь обозлилась

Был обычный вторник. Мы с Софой только вернулись с прогулки, и я уже готовилась уложить дочку на дневной сон.

Но услышала какой-то шум. Обычно в это время в квартире никого не должно было быть.

Федя на работе, а свекровь после нашей последней встречи не появлялась.

Переступив порог, я застыла в изумлении. В гостиной суетилась Елена Михайловна.

Она методично складывала мои вещи в большие картонные коробки, которые выстраивала вдоль стены.

Детские игрушки, книги, посуда — всё было уже частично рассортировано и упаковано.

— Что вы делаете?

Свекровь выпрямилась, глядя на меня со смесью раздражения и торжества.

— А, явилась! — она скрестила руки на груди. — Вовремя. Я как раз заканчиваю. Это, — она указала на коробки, — всё твоё. И можешь забирать.

Софа, которую я держала на руках, тихонько захныкала, словно почувствовав напряжение.

— Я не понимаю, — произнесла я, пытаясь сохранять спокойствие. — Что происходит?

— А тут и понимать нечего, — отрезала свекровь. — Это моя квартира. Мой дом. И такую невестку я терпеть здесь не собираюсь. Я вчера всё решила.

— После того, как вы пришли с подругами?

— Именно! — в её голосе зазвучало праведное возмущение. — После того, как ты меня унизила перед моими подругами! В моём собственном доме!

Она подошла ближе, и я инстинктивно прижала Софу крепче к себе.

— Я никогда не забуду, как ты со мной разговаривала! Как будто я какая-то чужая, а не мать твоего мужа, — она повысила голос. — И я не позволю никому так с собой обращаться! Особенно такой… такой выскочке, как ты!

— Елена Михайловна, — я старалась говорить спокойно, хотя сердце колотилось где-то в горле, — давайте обсудим это, когда придет Федя…

— Нечего обсуждать! — она перебила меня. — Я уже всё решила. У тебя есть день, чтобы собрать оставшиеся вещи и выметаться отсюда. Федя может остаться — это его дом. А ты… ты здесь лишняя.

— Вы не можете просто взять и выгнать нас, — сказала я, пытаясь сохранить достоинство. — У меня ребёнок.

— А у меня сын! — выкрикнула свекровь. — Которому я найду нормальную, порядочную, уважительную жену! А не такую, которая хамит, не следит за домом и ещё имеет наглость указывать мне, когда я могу навестить собственного сына!

Елена Михайловна схватила сумку, стоявшую рядом с диваном.

— Я уже всё сказала. День на сборы. Потом придут люди менять замки.

И не дожидаясь моего ответа, она направилась к выходу. Уже в дверях обернулась.

— И не вздумай звонить Феде с жалобами. Он не ответит. Я дозвониться до него не могу с утра.

Дверь за ней захлопнулась, а я осталась стоять посреди гостиной, среди упакованных коробок, с плачущей дочкой на руках. Внутри всё дрожало от шока и обиды.

Я попыталась дозвониться до Феди, но телефон действительно не отвечал. Оставив ему несколько сообщений, я принялась успокаивать Софу, которая всё ещё плакала, испуганная происходящим.

Решение мужа

Федя вернулся домой поздно вечером. Я услышала, как он тихо открыл дверь, стараясь не шуметь. Поднявшись с дивана, где я сидела в полутьме, я вышла ему навстречу.

— Ты уже знаешь? — спросила я, даже не здороваясь.

Он кивнул, снимая куртку. Выглядел он измотанным и каким-то потухшим.

— Телефон разрядился, — сказал он, словно извиняясь. — Только вечером увидел твои сообщения. Мама звонила моей сестре, та мне передала.

— И что теперь? — мой голос дрогнул.

Он подошёл и неожиданно обнял меня. Крепко, как раньше, до всех этих сложностей.

— Теперь мы собираем вещи и уходим отсюда, — сказал он решительно.

Я отстранилась, не веря своим ушам.

— Что? Ты… ты не будешь уговаривать меня помириться с твоей мамой? Не скажешь, что я должна извиниться?

— Нет, — он покачал головой. — Хватит. Я устал от этих игр. Мама перешла все границы.

— Но… это же её квартира, — я всё ещё не могла поверить в происходящее.

— И что? — он пожал плечами. — Это не даёт ей право унижать мою жену и выгонять моего ребёнка. Я уже договорился. Снял нам жильё. Небольшое, но для начала хватит.

— Ты не говорил с мамой?

— Нет, — его лицо стало жёстче. — И пока не собираюсь. Она поставила ультиматум — либо ты, либо она. Что ж, я сделал выбор.

В ту ночь мы практически не спали. Собирали вещи, упаковывали коробки, укладывали всё в багажник нашей машины. К утру были готовы.

— Удивительно, как мало нам действительно нужно, — заметил Федя, глядя на наш скарб.

Горько пожалела

Мы переехали в тот же день. Небольшая двухкомнатная квартира на окраине..

Елена Михайловна звонила постоянно — сначала Феде, потом мне. Но мы не отвечали.

Первые недели на новом месте были трудными. Я видела, что Федя скучает по прежней жизни, по привычному комфорту.

Но с каждым днём он всё больше расправлял плечи, словно сбросив невидимый груз.

Впервые я видела, как он действительно наслаждается отцовством — играет с Софой, купает её, читает сказки, не оглядываясь на чьё-то мнение и одобрение.

Мы нашли трёхкомнатную квартиру недалеко от центра — решились на ипотеку. Начали потихоньку обставлять её, выбирая каждую мелочь вместе.

Ровно через месяц, когда мы уже почти закончили ремонт в новой квартире, раздался звонок в дверь.

На пороге стояла Елена Михайловна с потухшим взглядом, с небольшой сумкой в руках.

— Здравствуйте, — сказала она тихо. — Можно войти?

Я посмотрела на Федю. Он кивнул, и я отступила, пропуская свекровь внутрь.

— Софочка, внученька! — оживилась она, увидев девочку, играющую на полу.

Но Софа, не привыкшая к бабушке после месяца разлуки, спряталась за мою ногу.

— Присаживайтесь, Елена Михайловна, — я указала на диван.

Она села, нервно теребя сумочку.

— Я… я пришла извиниться, — слова давались ей с трудом. — Перед тобой, Настенька. И перед тобой, сынок. Я не должна была так поступать.

Мы молчали, давая ей возможность продолжить.

— Этот месяц был самым тяжёлым в моей жизни, — её голос дрогнул. — Я потеряла вас всех. И поняла, что мне никто не нужен, кроме моей семьи. Даже если я не всегда согласна с вашими решениями.

Она достала из сумочки конверт и положила на стол.

— Я подписала дарственную на ту квартиру. Теперь она твоя, Федя. Вернее, ваша — твоя, Настина и Софина. Можете вернуться, если хотите.

Мы с Федей переглянулись.

— И ещё, — она положила рядом с конвертом связку ключей. — Все ключи от квартиры. Я больше никогда не войду без вашего разрешения.

— Мама, — Федя присел рядом с ней, — Нам не нужна квартира. Мы уже нашли свою. И почти закончили ремонт.

Я видела, как лицо свекрови омрачилось от разочарования.

— Но мы будем рады, если ты будешь приходить в гости, — добавил он. — По воскресеньям. К обеду. Если позвонишь заранее.

В тот день мы впервые за долгое время пили чай вместе — без упрёков, без скрытых обид, пытаясь начать всё с чистого листа.

И хотя путь к полному доверию был ещё долог, я видела, как Елена Михайловна искренне старается измениться.

А дарственную на ту квартиру мы всё же приняли — но сдали жильё студентам, а деньги откладывали для Софы.

Подборка интересных рассказов:

Источник