«Почему тебе так важно всё время подчёркивать, что у тебя больше денег? Что твой Богдан зарабатывает больше моего? Что твоя Валерия учится в престижной школе, а моя — в обычной? Это делает тебя счастливее?»
Полина ощутила, как глаза предательски увлажнились. Она вытерла их рукавом пижамы и продолжила набирать текст.
«Ты помнишь, как прошлым летом на даче у родителей заявила, что Богдан — неудачник? Что настоящий мужчина должен обеспечивать семью так, чтобы жена могла не работать? Ты произнесла это при нём, при Валерии, при всех. А ты знаешь, что он потом целую неделю молчал? Что начал искать подработку, хотя и так возвращается домой измотанным до предела?»
Богдан действительно пытался найти дополнительный заработок. Но Полина убедила его: им хватает. Гораздо важнее быть рядом с дочкой, чем стремиться к новой машине или очередному ремонту — тому самому, которым хвастались Оксанка и Игорь.
«Ты ни разу не поинтересовалась — счастлива ли я. А я счастлива, Оксанка. По-настоящему. У меня есть муж, который меня любит. Есть дочка с живым умом и добрым сердцем — она читает книги, рисует и мечтает о звёздах. У нас есть маленькое дело, которое мы с Богданом создали с нуля.»
Эти слова давно зрели внутри неё — но раньше она не решалась их озвучить. Боялась окончательно разрушить и без того шаткие отношения с сестрой. Но сегодня всё изменилось. Возможно, из-за вчерашнего вечера — когда Валерия вдруг спросила:
— Мамочка… а почему тётя Оксанка нас не любит?
«Я устала делать вид, будто всё хорошо. Устала натягивать улыбку в ответ на твои язвительные замечания. Устала объяснять дочке, почему её тётя и кузина смотрят на неё свысока.»
Полина писала о том унижении от насмешек над платьем с распродажи. О том дне, когда Оксанка публично пожалела её за то, что приходится «работать руками». И о каждом семейном сборе — где сестра неизменно находила способ подчеркнуть своё превосходство.
«Знаешь… Я не завидую твоей машине или дому у моря. Не завидую отпуску на Мальдивах или брендовым сумкам. Но я завидую тому факту: у тебя есть сестра… которая тебя любит несмотря ни на что. А у меня такой нет.»
Она писала ещё около часа без остановки. Завершив письмо к Оксанке, Полина перешла к посланию Игорю: вежливо и уверенно объяснила ему причины своего отказа терпеть его снисходительное отношение к Богдану.
А затем написала родителям — тем самым людям, которые годами предпочитали закрывать глаза на напряжение между дочерьми; которые всегда говорили ей: «Ну потерпи… она же сестра».
Нажав кнопку «отправить», Полина отложила телефон в сторону. На душе стало неожиданно легко: впервые за долгие годы она ощутила освобождение от груза обид и бесконечных уступок своим чувствам.
Она легла рядом с мужем и почти сразу провалилась в сон.
***
Утро началось не со звука будильника — его опередил звонок телефона. Полина открыла глаза и сначала даже не поняла сразу где находится: солнце уже заливало комнату светом — она проспала дольше обычного; Богдан ушёл в пекарню тихо и бережно её не разбудив.
На экране высветилось имя Оксанки.
Полина застыла на мгновение: сестра никогда прежде не звонила ей по утрам.
— Алло… — голос прозвучал хрипло после сна.
— Полина… Я прочитала твоё сообщение… Это уже переходит все границы! Как ты могла такое написать?! Я тебя просто не узнаю! — голос Оксанки был резким и возмущённым.
Полина молчала; подобную реакцию она ожидала заранее.
— Ты всю ночь сидела над этим письмом? Чтобы вылить весь этот яд?! — продолжала сестра раздражённо.
— Я написала правду… Оксанка,— спокойно произнесла Полина.— Всё это я чувствовала уже много лет…
