— Ты просто жадная, вот и всё! — голос Раисы звенел, словно кто-то провёл ножом по стеклу. — Женщина с собственной квартирой, которая отказывается помочь родным, — это стыд и позор!
Оксана стояла у плиты, не отрывая взгляда от бурлящей кастрюли. Клубы пара поднимались вверх, обдавая лицо жаром, а внутри у неё бушевал такой же пар — только злой и едкий.
— Раиса, — произнесла она негромко, — вы это всерьёз?
— Ещё как! — Раиса застыла в дверном проёме кухни, крепко сжимая в руках кожаную сумку. Казалось, она вот-вот уйдёт, но никак не могла закончить свою «наставительную речь». — Я не понимаю, как можно быть настолько черствой! Я мать твоего Тараса! Разве я тебе не родня?
Оксана тяжело вздохнула и убрала кастрюлю с огня, аккуратно поставив её на деревянную подставку.
Она уже знала финал этой сцены: всё закончится криками и слезами, за которыми последует молчание на несколько дней и напряжение в воздухе плотное, как туман над городом.
— Родные люди поддерживают друг друга без условий, — спокойно сказала она. — Но это не значит жертвовать собой ради чужих промахов.
— Промахов?! — Раиса шагнула ближе. — Ты сейчас про свадьбу Юстины говоришь? Так знай: такие события случаются раз в жизни! Я хотела устроить дочери праздник по-настоящему красивый!
— И для этого вы оформили кредит на три миллиона.
— И что с того?! — резко перебила Раиса. — Деньги приходят и уходят! А вот стыд останется навсегда!
Оксана закрыла глаза на мгновение. Всё её желание сводилось к одному: тишина. Хоть бы десять минут без упрёков и мольбы о помощи «по родству».
Но Раиса была как ржавый гвоздь в стене: старая и цепкая настолько, что вытащить невозможно.
Эта квартира стала их маленьким убежищем на пятом этаже типовой девятиэтажки. Однокомнатная – но своя. Оксана приобрела её ещё до брака благодаря работе в строительной компании. Тогда ей казалось: вот он – мой уголок свободы без чужих правил.
Теперь же этот островок ежедневно подвергался осаде.
Телефон Тараса вибрировал на столе так часто, что этот звук стал частью фона.
Он больше даже не обращал внимания: сидел с планшетом в руках и делал вид полной отрешённости.
А Оксана знала наверняка – снова звонит она. Мать. Та самая женщина, которая после увольнения звонила каждый вечер – разговор всегда заканчивался одинаково:
«Сынок… помоги… я больше не справляюсь».
Поначалу Оксана сочувствовала искренне: потеря работы – беда серьёзная; долги душат; банки давят… Но со временем сочувствие сменилось усталостью. А теперь уже раздражением.
— Ты даже представить себе не можешь, каково это – когда есть нечего! — кричала Раиса неделю назад по телефону; тогда Оксана случайно услышала разговор мужа. — Я всю жизнь ради вас старалась! А вы… неблагодарные!
— Мам… я ведь не волшебник… — тихо отвечал Тарас и потирал лоб ладонью. — У нас самих хватает расходов…
— Возьми кредит! Или ты мужчина только по паспорту?!
Он просто прервал звонок посреди разговора. С тех пор они почти перестали общаться.
Оксана замечала перемены в муже: он стал раздражительным и замкнутым; возвращался домой всё позже – будто хотел отсрочить встречу с тем напряжением, которое ждало его за дверью квартиры.
Она старалась держаться спокойно и лишний раз тему Раисы не поднимать… Но сама напрягалась при каждом упоминании о ней.
И вот сегодня та пришла лично – без предупреждения.
Появилась днём – когда София спала после садика.
Как только Оксана открыла дверь – Раиса прошла внутрь уверенным шагом хозяйки дома и направилась прямо на кухню. Ни «здравствуйте», ни «можно войти» – просто уселась за стол со скрещёнными руками и уставилась в окно.
Оксана машинально предложила чай – та лишь махнула рукой в сторону отказа.
Несколько минут они сидели молча… а потом началось:
— Я так больше жить не могу… — проговорила Раиса с надрывом в голосе. — Банк меня достаёт каждый день… я ночами глаз сомкнуть не могу… сердце уже сдаёт…
«Вот оно», подумала Оксана про себя.
— Мне искренне жаль вас… Но мы действительно сейчас ничем помочь не можем. Мы сами живём от одной зарплаты до другой…
